Анима мунди

РЕКС. Оскаром Уайльдом? Тем самым?

АРМИТЕЙДЖ. Это было после его выхода из тюрьмы. Я только что приехал в Лондон, с которым меня знакомила очаровательная девушка, танцовщица, которую я встретил у мадам Блаватской. Меня очень тянуло к этой девушке, Доусон увидел, что я несчастен, и пригласил меня на неделю во Францию, вроде бы на встречу с Уайльдом, но, думаю, на самом деле для того, чтобы подложить под меня одну из французских девушек, с которыми Доусон был в близких отношениях. Странное дело, но эти девушки выглядят точь-в-точь, как те, что работали здесь тогда.

ЭВЕРЕТТ (смотрит на АНЖЕЛИКУ). Я думаю, все девушки такие.

АРМИТЕЙДЖ. Какие?

ЭВЕРЕТТ. Они все – одна девушка.

РЕКС. Что-то тебя здесь не радует, Эверетт.

ДОУСОН. Знаешь, что, Оскар? Я думаю, в твоем преклонном возрасте ты должен обрести более здравомыслящий вкус, сексуально говоря, я хочу сказать, для твоего собственного духовного развития. Женщины могут много чего предложить, доложу я тебе. Спроси Дейви, страдающего от безнадежной любви барда.

УАЙЛЬД. Нельзя сказать, что я ничего не знаю по части женщин. Моя мать была женщиной, так, во всяком случае, мне говорили. Я даже женился на одной. Думаю, что женился, хотя и старался это забыть. Но на данный момент, кого это волнует, Эрнест? Думаю, даже Бога не волнует. Я наверняка уже наскучил ему.

ДОУСОН. Оскар, Оскар, тебя ждет целая вселенная мясистых местечек теплой французской женщины. Французские губы и груди, французские бедра и животики…

УАЙЛЬД. Так ли необходима эта порнографическое перечисление? Ты возбуждаешь этих молодых дам. И посмотри на Дейви, он красный, как рак. Дейви у нас невинный, так, Дейви?

АРМИТЕЙДЖ. Нет, ничего подобного.

УАЙЛЬД. Ага, невинный отрицает свою невинность, а виновный отрицает свою вену. Какой загадочный мир исторг Бог из своих бездонных и таинственных чресл.

ДОУСОН. Послушай, Оскар, я за все заплачу, если ты сейчас поднимешься на второй этаж с одной из этих очаровательных девиц. Что скажешь? Попробуй, Оскар. Что тебе терять?

УАЙЛЬД. Мой дорогой Эрнест, они – не сестры милосердия. Раздача милостыни – это не про них, а если говорить о тебе, так денег у тебя нет. Господи, ты же поэт.

ДОУСОН. Ладно, тогда заплати сам.

УАЙЛЬД. С твоей стороны это очень щедрое предложение, старина, но боюсь, я неделю обедал прокипяченными носовыми платками.

ДОУСОН (выкладывает на стол содержимое карманов). Сколько у тебя денег?

УАЙЛЬД. Это так вульгарно.

ДОУСОН. Давай, что у тебя в карманах, Оскар?

УАЙЛЬД. Почему нет? Смеха ради – что угодно.

ДОУСРН. Молодец. Дейви, что там у тебя? И скажи Оскару, что он упускает нечто восхитительное.

АРМИТЕЙДЖ (выкладывая на стол содержимое карманов). Оскар, вы упускаете нечто восхитительное.

УАЙЛЬД. Твоему голосу недостает убедительности.

ДОУСОН. Итак. Что тут у нас?

УАЙЛЬД. Боюсь, в настоящий момент я не смогу сложить два и два.

ДОУСОН (сдвигая вместе три горстки монет). Полагаю, этого достаточно. Сюзанна, этого достаточно?

СЮЗАННА. Для мсье Уайльда? О нет. Я думаю, этот раз за счет заведения.

УАЙЛЬД. Я слышу вызов?

СЮЗАННА. Это всегда было моей девичьей мечтой: совокупиться с мужчиной по имени Оскар.

УАЙЛЬД (пытаясь встать). Надеюсь, не станет это ужасным разочарованием для тебя, дорогая. Ох, а почему пол уходит из-под ног?

ДОУСОН. Давайте, девочки. Поможет ему подняться на второй этаж.

(ДОУСОН и ДЕВУШКИ помогают УАЙЛЬДУ подняться по лестнице, толкая сзади).

УАЙЛЬД. ВПЕРЕ-Е-Е-ЕД!

РЕКС. Знаешь, Дейви, когда началась эта война, французы практиковали кавалерийские атаки на пулеметы. Все эти парни в красно-синей форме с саблями наголо, верхом на лошадях, накатывали на пулеметные гнезда. Можем мы доверять таким людям?

АРМИТЕЙДЖ. Бедные лошади.

РЕКС. Бедные мы. Потому что мы – следующие. Знаешь, кто такие американцы? Американцы – европейское пушечное мясо.

ЭВЕРЕТТ. Самое худшее – не война. Самое худшее – лягушки и полевые мыши. Они падают в траншеи и не могут выбраться. Как мы. Только мы еще на них наступаем. Мне это не нравится.

РЕКС. Послушайте, давайте хорошо проведем время, парни. Воспользуемся моментом, что скажете?

ЭВЕРЕТТ. Однажды ночью я выполз их окопа, ничего не видел, да и не хотелось, не знал, где нахожусь и что собираюсь делать, тьма, хоть глаз выколи, двигался на ощупь, протянул руку, и она легла на что-то склизкое.

РЕКС. Господи, Эверетт, такими рассказами красивых девушек не привлечь.

ЭВЕРЕТТ. Крысы вылезали из канала, чтобы пожирать их. Я видел, как две крысы подрались из-за оторванной головы.

(Девушки пятятся от их стола).

РАКС. Эверетт, можешь ты замолчать, чтобы мы смогли хорошо провести время?

ЭВЕРЕТТ. Тянули за уши, нос уже сгрызли. Скелеты лыбились в воронках. Счастливые.

РЕКС. Заткнись, сукин ты сын, а не то я тебя убью.

АРМИТЕЙДЖ. Расслабься, Рекс.

ЭВЕРЕТТ. Крысы объедали их для Бога, чтобы подготовить к танцам. Они танцуют, скелеты танцуют.