Анима. Весь цикл в одном томе

– От Ястребов, конечно. Они вернутся, и очень скоро. Мы прогнали их две недели назад, и с тех пор я каждую минуту жду, что они вернутся. Это куда страшнее – то, что их нет. Ты же не думаешь, что они просто взяли и ушли, и все закончилось?

– А что, нет? – брякнула Гвен.

Он снисходительно посмотрел на нее:

– Конечно нет. Ястребы никогда не отступают. Нас учат, что лучше умереть, чем сдаться. Они медлят, потому что разрабатывают план, чтобы все прошло идеально. Я в этом убедился, когда нашел это место. – Он протянул руку и коснулся невидимой преграды. – Когда я накопил Тени на перемещения, – ее легко было создать из грусти после смерти Нолы, – я попробовал попасть к себе на остров, чтобы узнать, в чем их план, но Магус от меня защитилась. Она создала купол, только в этот раз он из Тени, а не из золота. Она создала его, чтобы посмеяться надо мной. Знала, что никто, кроме меня, даже не почешется узнать, как там Ястребы. Такова уж суть золотых народов – вы не верите, что с вами может случиться что-то плохое, и поэтому вас, идиотов, так легко захватить! – Он треснул кулаком по своей ладони. Гвен смотрела на него. – Она создала все это, потратила столько Тени ради меня одного.

Он сказал это с таким благоговейным ужасом и гордостью, что Гвен на секунду стало жаль его.

– А ты прямо скромник.

Он гневно глянул на нее:

– Не веришь? Когда-то, до того, как моя мать освободила Тень из пещеры, где та была заточена, родители любили своих детей больше всего на свете. Это была огромная, бесконечная любовь, которую даже представить невозможно. Но Империи любовь детей и родителей ненавистна, ты даже представить себе не можешь, сколько сил прикладывают у нас на острове, чтобы уничтожить эту любовь. Я сам этим занимался. Это была моя работа. – Он скривился. Гвен едва разобрала слова за ветром и плеском волн. – И если родители могли любить своих детей, как никто, значит, они и ненавидеть могут, как никто. – Он посмотрел на нее и тихо, завороженно проговорил: – Моя мать ненавидит меня. Она ненавидела меня еще до моего рождения. И она придумает самый ужасный, самый извращенный способ уничтожить все, что мне нравится, все, во что я поверил. – У него задрожали губы. – И это очень скоро произойдет. – Он снова коснулся преграды. – На прошлой неделе я первый раз попал сюда, и купол был твердым, как камень. Я прихожу сюда каждую ночь, я использую всю свою Тень, чтобы разрушить преграду, но пока ничего не получается. Хотя с каждым разом, как я прихожу сюда, преграда все тоньше, сначала она была как камень, но постепенно становится мягче, будто вот-вот порвется. Это временный купол, магия, вложенная в него, испаряется и возвращается к общему источнику Тени. Моя мать создала этот купол для меня, она знала, что я упорный, что я найду его и буду мучиться.

Он повесил голову. А потом поднял и посмотрел на Гвен.

– Скажи мне, кто ты, – тихо сказал он. – Я никогда еще не видел человека, который настолько явно что-то скрывал. Ты не просто так явилась. Тебе показался дух земли, ты нашла Нила и остальных, и я не понимаю, – я очень умный, но я не понимаю, – чего тебе нужно, помогаешь ты мне или мешаешь. Пожалуйста, скажи. Скоро купол испарится, и тогда они нападут. Времени очень мало.

Он умоляюще смотрел на нее, как будто от ее ответа зависит вся его жизнь, и она не смогла соврать. Он растрогал ее своим искренним горем.

– Моя мать была великой золотой волшебницей, – тихо сказала она. – Ее похитила Тень, когда я была совсем маленькой. Мне нужно набрать тысячу тысяч крупинок анимы вот в это украшение, и тогда она ее вернет.

Гвен отогнула воротник и показала чайку. А потом храбро коснулась ее рукой: чайка, до этого совершенно невзрачная, засияла золотом. Одно крыло по-прежнему было темным, но теперь потемнела еще и одна из лап.

Рюрик задумчиво вытер со лба капли морской воды.

– Нужно еще довольно много, – виновато сказала Гвен, поглаживая чайку. – Но когда она наполнится, мама вернется и всех спасет. Она – лучшая. Раз ты такой умный, придумай, как мне получить сразу очень много анимы.

Она с надеждой уставилась на него, и Рюрик серьезно задумался.

– Есть одна идея, – протянул он.

Он поднял руку и коснулся ее щеки. Гвен моргнула.

– Любовные феи сказали мне, что любовь дает отличный прирост анимы. Особенно поцелуи. – Гвен думала, что он шутит, но лицо у него было до смерти серьезное.

– Да ты что, – прошелестела Гвен.

Его ладонь прижималась к ее мокрой щеке, второй он коснулся ее плеча. Гвен задумалась. Она не была уверена, что ей приятно, но вдруг получится? Ладно, ради анимы можно и поцеловаться.

Рюрик качнулся к ней, и Гвен сосредоточенно замерла в ожидании. Но он в последний момент изменил направление движения, промахнулся мимо ее рта и коснулся губами щеки, одновременно передвинул руку, лежавшую на ее плече, ниже, схватил чайку и дернул к себе. Та с треском оторвалась от шерстяной одежки и осталась у него в руке. Гвен услышала звук и дернулась, но Рюрик уже плавно отпрянул и встал на ноги.