Аниматор

Надо сказать, в конце восьмидесятых, когда Мамед только-только вернулся из армии, а вокруг начиналось брожение и уже пахло смутой, отец тоже проявлял свою слабость. Уговаривал не горячиться, толковал, что прошлое зло новым злом не поправить, что новое зло породит еще одно зло, а то – следующее, и так до скончания веков…

Нужно ли это? Дядя Мукум, пока хватало терпения, посмеивался в усы, не опускался до спора. Потом уходил. Ну и они с братом шли к нему продолжить разговор.

И однажды – началось, пошло, покатилось безобразным клубком, в котором воля человека почти ничего не стоила в сравнении с беспрестанно меняющейся и непреклонной волей обстоятельств.

Сорвалась!.. полетела лавина предательств, гнусностей, жестокости, смерти! Год за годом, год за годом! – и за эти теперь уже пятнадцать, что ли, лет он столько раз мог отдать свою собственную жизнь, что уже ничего не боялся, и столько чужих жизней оказалось на его совести, что он о них вовсе не помнил. Только с некоторых пор, засыпая, чувствовал какую-то странную отрыжку – как будто и впрямь напился свежей крови… Да и еще бы выпил! Он давно забыл в себе человека, он был зверем – всегда хищным, всегда ждущим засады, выстрела, удара сталью…

…Ну и, в общем, как посоветовал брат Касым, Касым-караванщик, так в целом и сделали. Пока Белозеров со своей командой готовил концерт в “Мусагете”, параллельно обеспечивая Мамеду, как гастролирующему солисту, беспрепятственный проезд на место выступления, Узбой прорабатывал схему похожего, но все-таки совсем другого спектакля, который можно было бы сыграть по прибытии труппы…

– Как вы тут ездите, честное слово! – буркнул Мамед, скрывая за хмуростью радость, которая буквально клокотала в нем, заставляя подергиваться усы. – Это что же такое?

– А что делать? Так и ездим. Пробки… Ну ничего, скоро проберемся.

Узбой протянул руку и прибавил громкости бубнящему что-то радиоприемнику. “…Новое трагическое происшествие, – заторопился голос диктора. – В результате взрыва в автобусе на улице

Домостроителей погибло четыре, ранено семь человек. По утверждению очевидцев, взрыв произошел в начале десятого утра. По всей видимости, взрывное устройство было приведено в действие молодым человеком, севшим в автобус за несколько остановок…”

Мамед недоверчиво улыбнулся.

– Наш?

– Ну да…

– А второй?

Узбой цыкнул зубом.

– Не второй. Вторая. Девчонка. Ее ребята Мурада Маленького привезли… Все нормально шло вроде…

– Ну? – поторопил Мамед.

Узбой приопустил окно и сплюнул, попав на чье-то лобовое стекло.

– Ай! – сказал он, морщась. – Да глупость какая-то, чесслово. Вчера вечером привезли ее… Все нормально было. А потом недоглядели. Она ночью из окна бросилась. С шестого. Теперь еще неприятности…

Ребята не успели уйти, к ним прицепились: что да почему…

– Нашли что-нибудь?

– Нашли, – хмуро отозвался Узбой. – Кто же знал… Идиотка.

Они помолчали.

– Два было бы лучше, – заметил Мамед.

– Конечно…

– А там-то как?

– Там все в порядке. Там я, видишь ли, выступил спонсором. – Узбой усмехнулся. – Мол, хочу помочь несчастной культуре. Ведь святое дело?

– Еще бы! – Мамед серьезно кивнул. – Конечно, святое.

– Вот видишь… Правда, деятели культуры хотели получить деньги.

Узбой повернул голову и вопросительно посмотрел на Мамеда.

– Понятное дело. Деньги кто только не хочет получить…

Узбой снова удовлетворенно кивнул.

– Но я директору прямо сказал: деньги есть деньги. Деньги – это птицы. Стоит их выпустить из рук, и они уже разлетелись. Верно?

Поэтому денег я тебе не дам. А лучше сделаю тебе на эти деньги ремонт. В холле. Он морду скривил, но все же согласился…

– И что?

– Да ничего… Ремонт – дело непростое, требует подготовки.

Готовимся. Дали нам ключ от задних дверей. У нас мастером Усама…

Да ты, наверное, не знаешь Усаму.

– Беспалый?

– Нет, другой. Он из Чиркека, смешной парень… Ну неважно. Третий день цемент завозит. Шесть мешков завез хорошего цемента… Правда, желтоватый такой цементик. Не как обычный. Снабженец, ха-ха! Вот сейчас поможем ему, доставим некоторые полезные для ремонта вещи… а?

Узбой снова повернул голову и вопросительно посмотрел на Мамеда: верно ли он понимает течение событий?

– Отлично, – сказал Мамед и все-таки взлаял, не удержавшись от смеха.

Колонна благополучно миновала более чем половину пути, когда на светофоре водитель джипа, в котором они ехали, решил не отрываться от первых двух машин – и проехал на красный.

Постовой коротко свистнул, махнув жезлом к обочине.

Это был сержант Павел Грачков.

Водитель послушно взял вправо и остановился чуть наискось, перегородив полосу, показывая тем самым, что постовой должен понимать: на таких машинах простые люди не ездят, и то, что водитель вообще притормозил, это с его стороны – акт почти благотворительный.

– Может, рванем? – спросил Мамед, предчувствуя что-то нехорошее.

– Спокойно…

Две первые машины, заметив случившееся, неспешно остановились метрах в ста за перекрестком.

Водитель опустил стекло.

– Денег ему сунь, если привяжется, – сказал Узбой.

Тот кивнул.

Щурясь, сержант Грачков неторопливо шагал к машине.