Аниськин и снежный человек

Как ни устал Комаров, но воспоминание о Мачо неприятно кольнуло его. Интересно, что он сейчас делает? Поет гимн перед отходом ко сну? Запивает минеральной водой биодобавки? Давит прыщ перед зеркалом? Интуиция взвыла в Комарове дурным голосом. Он понял, что если немедленно не узнает, чем занимается в данный момент чумной техасец, то потеряет покой на всю ночь. Он круто развернулся и зашагал по направлению к брошенному тюремному бараку.

В кустах возле барака он едва не наступил на Людку. Хорошо, что ее выдали белеющие в темноте гольфы.

– Вы почему тут?

Костя совсем забыл о том, что Болотникова с пионерами предпочитала проводить теплые летние ночи не на танцплощадке за клубом, а во всевозможных засадах. Не могла же она упустить такой великолепный шанс, как временное проживание в Но-Пасаране иностранцев!

– Записываю, кто к американцам не вербовку ходит.

– И много записали?

– Много. Так и валят вербоваться И не только молодежь. Стариков тоже много.

– Что, серьезно? – не поверил Костя.

– Пионеры не врут, – сверкнула очами Людка. – Только одного не понимаю. В книжках пишут, что расплачиваться должны те, кто вербует с тем, кого вербуют. Так?

– Бесспорно.

– Так что же получается? Получается, что это не американцы наших вербуют, а наши американцев.

– Забавное наблюдение. И откуда вы это взяли?

– Да все наши, кто к ним идет, несут с собой полные сумки всякого добра. Кто молоко, кто мед, кто огурцов с грядки. А кто – готовую продукцию: цыплят в сметане, борщ в термосе.

– Странно. Ничего не понимаю.

– Вот и я тоже. Но на всякий случай фиксирую. Те мои пионеры, что не занимаются в данный момент тимуровским окучиванием яблонь в садах малообеспеченных граджан, прямо на дороге стоят, всех останавливают, осматривают и записывают.

– А вы почему не с ними?

– А мы лежим на случай, если кто в обход поста захочет пройти. Через пост идут люди честные, которым нечего скрывать. А вот если найдутся те, которые захотят обойти пост, то мы их и сцапаем!

– Здорово придумано! – еще раз позавидовал Костя многочисленному членству Лидмилиной организации. – А кто это «мы»? Я кроме вас никого не вижу.

– Я еще, – завозился кто-то в метре от Комарова, – Степан.

– Здорово затаился! – похвалил Комаров.

Он действительно не заметил Степана, хотя с Людкой разговаривал достаточно долго.

– Ладно. Продолжайте лежать в засаде, – разрешил Костя, – а я подойду поближе, посмотрю, что там творится.

Поближе творилось действительно нечто невероятное. Внутри бывшего тюремного барака, в котором обитали гости, ярко и уютно горел свет. Снаружи темноту красиво и несколько театрально резали лучи карманных фонариков, громко и скрипуче кричал невидимый магнитофон. Косте удалось незамеченным подойти совсем близко к группе, сидевшей возле стены барака на большом бревне.

– Нет, браток. Ты нашу водку с вашей виской не равняй, – слышался медлительный, уверенный басок, – что твоя виска? Макратихина настойка на клопах и то духовитее.

Речь его прервал поток возмущенной англоязычной речи, из которой Костя понял только два слова «Джонни Уокер» и «Смирнофф».

– Это ты верно говоришь, – нисколько не смущаясь, продолжил басок, – но ты вот скажи: водочку часто употребляешь? То-то бывает. А виски? Понятно, еще чаще. А вот в наше сельпо как-то вашу виску завезли, так она три года стояла, пока один бандюга из местной колонии не освободился и всю эту мерзость не скупил. О чем это говорит? О том, что не пользуется она популярностью среди простого народа. А водочку потребляем ежедневно и еженошно. И часто еще ежеутренне. Что же это получается? Вы – и водку и виски глушите, а мы – только водку. Это два-один в нашу пользу получается.

Англоязычный собеседник опять начал что-то горячо и не-по-русски толковать. В вязкой тишине, сопровождающей его речь, прямо-таки чувствовалась напряженная работа извилин тех, кто пытался вникнуть в суть говоримого.

– Ага, – обрадовано воскликнул русский собеседник. – Все ясно. Не хочешь, значит, верить в теорию. Тады давай на практике. Устроим конкурс. Ты будешь пить свою виску, а я свою беленькую. Кто больше выпьет и наутро здоровее будет, тот и прав.

Американец пару раз переспросил, потом, видимо, понял и азартно залепетал что-то. Дальнейшее Косте уже было неинтересно. Удаляясь от места заключения пари, он слышал, как местные спорили с гостями по поводу ставок. Американцы кричали что-то про доллары, а наши убеждали их, что в Но-Пасаране ставки издревле оплачивались Макратихиным самогоном. Последнее, что слышал Костя, это были попытки разъяснения бестолковым гостям что есть самогон и в чем его преимущество перед долларом.

Чуть дальше заседали женщины. По вскользь оброненным словам «чилдрен» и «внучок» Комаров понял, что здесь проводиться обсуждение достоинств подрастающего поколения. Ни вербовкой, ни Мачо здесь не пахло.