Анюта

Деды закурили, а крестный, покусывая соломинку, хмуро поглядывал куда-то за речку. А то лучинку отщипывал и грыз. Говорил, очень помогает, когда курить хочется. Анюта подозвала его к окошку, протянула старую газету. Крестный, отвлекшись от табачных дум, с интересом стал читать. На одном чистом крае Анюта аккуратно записала семь имен. Ровно семь солдат-дубровцев вернулись с войны живыми. На другом чистом крае еще девять фамилий - это прилеповцы и голодаевцы. Самая широкая белая полоса внизу густо исписана именами и прозвищами дубровцев, ушедших на войну. Анюта несколько дней считала и со счету сбилась.

Хотела спросить у крестного, куда подевалось столько народу. Он сам там был и знает.

- Подойдут еще, - буркнул он, положив газету на подоконник. - Война только кончилась, должны подойти.

Анюта как будто впервые увидела крестного после долгой разлуки. Совсем старик дядя Сережа: волосы седые, сгорбленная спина. Она помнила его молодым, крепким, темноволосым. Таким он и оставался для нее до сегодняшнего дня и постарел в один миг.

Крестный побрел по двору, перекусил и отшвырнул лучинку. Анюте показалось, что он не мог и не хотел отвечать на ее вопрос, ну она и не стала его теребить. Не то что Витька. Тот замучил вопросами: дядь Сережа, когда же придет наш батя? почему его все нет? И каждый раз крестный долго и терпеливо уговаривал его подождать.

Наверное, и Анюта надеялась услышать от крестного что-нибудь бодрое и утешительное. Но вместо этого другое на ум взошло. Вдруг вспомнились ямы деда Хромыленка. Она притихла и опустилась на табуретку. Снова в ней жизнь остановилась и сердце замерло, как раньше бывало, когда она слышала страшные новости.

Настя вошла и удивилась: что это с крестницей, сидит как замороженная, не слышит, чего ей говорят.

- Сбегай в лес с девками, подпитайтесь чуток, малина, говорят, уже краснеет, земляника не отошла, сморчков мне набери не забудь.

Каждый день ходили они в лес целыми стайками - девчонки, малышня, старушки приплетались. Лес уже начал подкармливать. До настоящих грибов еще не дожили, но сморчки с конца мая собирали. Настя варила из них вкусную похлебку, и на жаренку они были хороши. Ну и что ж, что с виду неказисты и похожи на поганки, защищала Настя сморчки, зато смачные какие, вкуснее рыжиков.

Только что черемша отошла. Черемшу таскали из лесу мешками. Ели с хлебом. Соскучились по траве. Настя кромсала черемшу прямо на сковородку, заливала молоком и тушила на плите. Это блюдо можно было хлебать и так, и с картофельной лепешкой, когда хлеба не было.

Анюта приносила из леса не только черемшу, грибы и ягоды, но и букет цветов. Настя фыркала: отдай это сено Суббоньке, зачем ты его в горлач сунула да на стол поставила?

А крестный все-таки припрятал Анютину газету. И когда сделал новый стол, с выдвижным ящиком, газета долго-долго хранилась в ящике вместе с квитанциями об уплате налогов и письмами от детей. Когда вернулись с войны еще двое из Дубровки, крестный сам их вписал. Народ подходил понемногу - из госпиталей, из плена, но случалось такое все реже, и каждый такой случай становился событием. Несколько молодых парней решили остаться в армии или устроиться где-то по городам. Крестный подумал - и их тоже включил в список, хотя они и отрезанные ломти. Показал Анюте. Анюта глянула равнодушно и отвернулась.

Не только они с крестным подвели первые итоги. Все деревни их подводили. В сентябре как-то, возвращаясь из школы, Анюта решила заглянуть к новоселам. Они уже две недели как вселились в новую хатку и потихоньку обустраивались. Крестный сколотил два стола и шкафчик для посуды. Грозился сделать настоящий комод. Но пока обходись старыми сундуками.

Казалось бы, найдется ли в Дубровке, Прилепах и Голодаевке кто-нибудь счастливей Насти Вардепы? Мужик пришел с войны и хату новую поставил. Сын Вася тоже остался цел, нашел себе на войне новую жену и поехал жить к ней, а не к старой жене. Крестная его ругала: непутевый малый. Ругать ругала, а сама радовалась, что увидит еще не раз своего непутевого. И дочка хорошо определилась на стороне. Две-три такие везучие семьи всего и наберутся со всей округи.

Анюта переступила порог - и остолбенела! Ее счастливая крестная лила горючие слезы. Видно, пришла с дойки, налила себе щей, собиралась пообедать - и вдруг разобиделась, горько ей стало, ну и дала себе волю. И не просто слезно плакала Настя, а рыдала в голос, причитала и жаловалась на своих обидчиков.

С недавних пор за все вместе - за крестного, Васю и дом - бабы стали донимать Настю. В каждой деревне найдутся две-три такие скандалистки, позлее и пообиженнее. Они как дрожжи, и нету для них большей радости, чем взбаламутить, рассорить, отравить жизнь. А взбаламутить баб нетрудно. В самом деле, многим обидно: кто-то дождался мужа, сына, строится, а ты живи век в землянке, ломай голову, чем детей накормить. Не только Настю невзлюбили, но и Полю Хоропольку и Дуню Бурилиху, у которых вернулись мужья и сыновья.