Анизотропное шоссе

– Тебе чего? – спросил Карик, провожая взглядом Олеську, которая пошла кормить курногов.

– Решил? – осведомился Петька.

– Чего решил?

– Вступить в ящурный патруль, – сказал Петька, но опомнился и добавил: – Кандидатом, конечно.

Заумного слова Карик не понял, и Петька объяснил:

– Ну, то есть, будешь на этих, птичьих правах. Во всем мне подчиняться, слушаться. Стоять в ночных дозорах. Строгать стрелы, собирать перья.

У Карика чесался язык отшить Петьку куда подальше, но ведь больше никто из мальчишек не пришел к нему, не предложил дружить. Да и где они, эти мальчишки? Говорят, в других поселках – в Энергетике, Падунах – их гораздо больше, там даже пионерский лагерь организован, а здесь, на отшибе, у Периметра, только вот такие и водятся. Да еще Олеська.

Все же чокнутая она девчонка. Иметь ящера! От которого он, Карик, так позорно удрал. А если бы не удрал, то не встретил Петьку. Вот и выходит, Петька – живое напоминание его, Карика, позора. И трусости.

Петька – странный человек. Несмотря на все его игры в «ящурный патруль», то есть слежку за Периметром, перья в нечесаной голове и лук со стрелами, он обожал всяческие механизмы. Он мог часами наблюдать за грузовиками, которые вереницей ползли в карьер, а там подставляли кузова под ковши экскаваторов. Или, подобравшись поближе и задрав голову, разглядывать ажурные башни кранов, поднимающих и переносящих грузы с берега на тонкую нитку возводимой плотины. Но при всем этом он, как подозревал Карик, ужасно опасался машин. Жил Петька, по его рассказам, где-то в Падуне, но до городка добирался пешком, хотя, по правилам Братска, вполне мог выйти на дорогу, проголосовать, и любая попутная машина обязательно остановилась и подкинула туда, куда нужно голосующему.

Что из Падуна его тянуло сюда, хотя там, наверняка, имелась своя ватага ребят, Петька не открывал, пока однажды Карик не наткнулся на него сидящего в зарослях камыша и наблюдающего за купавшейся Олеськой. Карик решил было поднять его на смех, но Петька так на него посмотрел, что он передумал – лучше не надо. Нравится человеку девчонка, что такого? Пускай нравится на здоровье. Правда, у Карика потом несколько дней язык чесался рассказать Олеське про ее тайного воздыхателя, но он себя пересилил – с друзьями так не поступают.

Петька оказался полезным другом.

Именно он придумал чем кормить Зубастика. Да и то, что Зубастик «прилип» к Карику, тоже он догадался. Петька так называл то, что курног ходил за Кариком, как привязанный. Стоило ему войти в лес и негромко посвистеть, как через несколько минут из кустов выскакивал курног и принимался наматывать вокруг Карика круги. Точнее, даже не круги, а спираль, приближаясь все ближе и ближе, пока его длинный хвост не хлестал мальчика по ноге.

– Уж ты, – сказал Петька, когда первый раз увидел Зубастика, и Карик готов был поклясться, что мальчик испугался. Да и было чего – всю пасть курнога усеивали острющие черные зубы, и он потешно охотился на стрекоз – бегал за ними, подскакивал и разевал рот. Когда ему удавалось схватить одну, он наклонял голову к земле, наступал на насекомое лапой и делал движение, будто отрывал от нее кусок – резко вскидывал шею и клекотал.

– Цыпа-цыпа, – Петька присел, вытянул руку и потер большим и указательным пальцами друг о друга.

Курног бросил стрекозу и опрометью кинулся к Петьке. Карик даже обиделся, что Зубастик и Петьку признает за своего и также станет ходить за ним по пятам. Но курног щелкнул пастью, стараясь вцепиться в пальцы Петьки. Тот еле успел отдернуть руку.

– Голодный, – сказал он задумчиво. – Потому и доходяга.

– Но-но, – вскинулся Карик, обиженный что Зубастика так назвали. Хотя Петька прав – выглядел курног не очень – шкурка свешивалась неопрятными складками, голова моталась на худой шее. Не то, что откормленные курноги Собачухина, которых Олеська потчивала отборным зерном. – А если стащить у Собачухина мешок с кормом?

– Не-а, – покачал головой Петька. – Зерном не обойтись. Тут что покрепче надо.

Карик Петьке не особо поверил, поэтому пока тот все обещался достать «чего покрепче», набил втихаря карманы зерном и принес их Зубастику. Но тот на них даже не посмотрел, продолжая охоту на стрекоз.

– Вот, – сказал Петька, положив на траву нечто круглое, завернутое в лопухи и ловко перевязанное веревкой, сплетенной из травы. – Этим надо кормить.

Карик поморщился – пахло не очень. Будто что-то стухло. Но Зубастик, бросив гоняться за насекомыми, подскочил к принесенному Петькой свертку и ткнулся в него мордой.

– Понимает, – сказал Петька, развернул лопухи, обнажив странный шар. – Сейчас, знаешь, как накинется.

Он выхватил из-за пазухи костяной нож, полоснул по туго натянутой поверхности и во все стороны брызнуло.