Анизотропное шоссе

– Красная Кнопка говоришь? – Чай Кофе Мед ситечком себя по фарфору чешет, заваркой булькает. – А ведь помню я такую. Заходила когда-то с кем-то. Так, – она кофейником по медному брюху шмякает, звенеть начинает. – Как же я сразу не сообразила!

– Что? Что? Что не сообразила? – Умник аж привстал, но мы-то с Шофером Чай Кофе Мед всю жизнь знаем, помалкиваем, наблюдаем.

– Что это Экстренный Вызов вместе с ней был! И похож! Весь такой важный! Экстренный!

Тут мы, конечно, не выдержали! Шофер поинтересовался – а вместе с ними Трансмиссия не заходила? Может, даже на пару с Аккумулятором? Тоже такой важный! А я, ну, и вверни старую шуточку, от которой Чай Кофе Мед так перекосило, что она заявила – нечего нам рассиживаться, ей пора к обеду приступать, а подсобить, приспособления сменить нас никого, а Умников на всех не хватает.

До меня, конечно, и доперло, что Чай Кофе Мед не шутить шутки с Умником собиралась, не высмеивать – что с убогого возьмешь, а перехватить его в личное пользование. Попроси она у меня прямо, я, может, и согласился – хотя кто его знает, вдруг из Умника мусорщик как раз и получится, но теперь – шиш ей.

– Пошли, – говорю Умнику, – мусор сам не уберется, а чует мой совок – ночью очередное трясение случится. А про Красную Кнопку тебе эта мымра ничего не скажет, она сама ничего не знает.

Вывел я, значит, Умника на свежий ветерок, подсобил Шоферу на рулевую колонку взгромоздиться, в очередной раз пытаясь сообразить – как же он без посторонней помощи с нее скатывается, показал помощнику на тележку, и пошли мы вдоль дороги, да так лихо, что только чистая полоса после нас оставалась.

Все в Умнике не так плохо, если бы у него из приспособлений хотя бы колеса имелись. Самые простые, на резиновом ходу. А то пока он своими ногами по битой щебенке, кирпичу, стеклу взберется, я до следующего поворота успеваю доехать. Да и по нему видно – думает о чем-то Умник, и так крепко думает, что пару раз тележку не удержал, опрокинул.

И кто меня за язык тянул? Но уж очень он старался, когда не думал. А тут и Башкой не надо быть, чтобы сообразить – о чем.

– Что тебе там за городом? – как бы между прочим начинаю. – Медом мазано? Чем тут плохо?

– А вы сами, дяденька, не видите? – Умник руками разводит – вот, мол, погляди.

Гляжу.

Не вижу.

– Стекол, что ли, в домах нет? – угадать пытаюсь. – Или двери с петель слетают? Так Стекольщик не успевает переставлять, а Столяр не успевает навешивать. Дойдет и до этого места черед.

– Не дойдет, дяденька, – говорит Умник. – Умирает наш город. Потому и нас так мало становится. Скоро совсем исчезнем.

Вот тебе раз.

Вот тебе два.

– Ты, Умник, – говорю вкрадчиво, успокаивающе, – перегрелся на солнышке. Ничего с городом не случится. Как появился он, так никуда не исчезнет, ты об этом у Башки спроси. Он про город все знает. Даже про твою Красную Кнопку и Экстренный Вызов знает.

– Знает, – соглашается Умник. – Я в первый раз про них от головы и услышал.

– Как это? Ты рассказывай, но и не отвлекайся, мусорок-то в баки отвози, не стопори работу.

Обнаружил Умник, что Башка во сне разговаривает. Для меня новостью стало, что Башка все-таки спит, а то он любит с надменной мордой на всякое твое словцо поминать: я, мол, и день и ночь не сплю, все о благе нашего дорогого города думаю. Но, видать, так крепко думает, что про то и во сне болтает. Много всякого Умник из его ночной болтовни узнал, но в одно время как переклинило Башку – ночи напролет только и толкует: «Не трожь Красную Кнопку, не трожь Красную Кнопку!» Умник и просек – грозит этой самой Красной Кнопке какая-то опасность, кто-то ее все тронуть, обидеть пытается.

Так? Да не так.

Дальше – больше.

В библиотеке всякого хлама полно свалено. В свое время Башка учудил – заставил меня из мусора старые книги вытаскивать и в библиотеку приносить. Есть, видите ли, в них какая-то ценность! Он бы еще кирпичи битые попросил не в утилизаторы бросать, а ему под окно складывать, надпись составляя: «Башка – умен». Но мое дело городской голове подчиняться, я и носил. На свою и его голову, как вышло. Вот в таком хламе Умник и отыскал Руководство.

– Вот, дяденька, посмотрите, – и достает из-за пазухи что-то ободранное. – Здесь все написано. Понимаете? Все!

– Даже как мусор побыстрее убирать? – интересуюсь, намекая, мол, поболтали, но пора и честь знать – работа не ждет.

– А это, – говорит, – дяденька, и не мусор вовсе. Это город наш так умирает. Поэтому скоро здесь ничего, кроме мусора и не останется.

– Вот и хорошо, – говорю, в болтовню его не вникнув. – Значит еще больше трудиться будем. Надо бы тебе по такому случаю хоть каких-то насадок приладить. Сегодня же с Механиком поговорю, есть у меня в заначке целехонький набор, ни разу еще не приспособленный… Постой, – дошло до меня, – о какой еще такой смерти ты толкуешь? У нас в городе никто почти не умирал, а ты что-то такое про город говоришь? Город, если хочешь знать, это… это… город! Мы все в нем однажды проснулись, а как до него жили, так об этом лучше и не поминать! А ты говоришь… а ты…