Анн Предай

Она убежала к мсье Ферронэ, продолжавшему копаться в своих снимках. Словно укутанная невидимым облаком, она с трудом вспоминала суть прерванной дискуссии, спешила как можно быстрее покончить с этой ненужной встречей и потому охотно соглашалась со всеми его доводами. Не к месту улыбаясь, подыскивала нужные слова и то и дело посматривала на часы. В конце концов, с охами и вздохами, мсье Ферронэ согласился на изъятие дюжины фотографий, которые все равно были явно лишними. Едва он вышел, она крикнула Каролю:

– Я минут на пятнадцать! – и выпорхнула на улицу.

Лоран сидел, уткнувшись грустным взглядом в кварту «Перье». Длинные волосы, квадратный подбородок. Анн, свернувшись живым комочком, пристроилась сбоку. Ее рука затерялась в его горячей, подвижной, живущей своей независимой жизнью ладони. Лоран перебирал ее пальцы и тихим голосом говорил. Говорил, что все это время думал только о ней. Как она пережила ту пустоту, что встретила ее в доме сразу же после похорон? А отец?

– В церкви он выглядел таким несчастным… – слышала она.

Анн не отвечала. Она была настолько тронута, что не могла говорить. Казалось бы, такой грубоватый юноша, а сколько в нем чувственности! И сердце у него невероятно отзывчивое.

– Ты сегодня ночью поднимешься ко мне? – донеслось до нее.

Она была так далеко, в бесконечном просторе нежности… и вдруг этот откровенный, грубоватый вопрос. Анн была обескуражена. Ей сейчас ничего не хотелось – только поговорить с ним да немного отогреться.

– Послушай, Лоран… – нерешительно начала она.

Он перебил ее:

– Что? Ты не хочешь?

– Да нет же, – ответила она.

Лицо Лорана поплыло отражением в воде, и Анн прикрыла своей ладошкой глуповатое подобие улыбки, исказившее его рот, вздохнула и добавила:

– Мне нужно срочно возвращаться.

Сидя в гостиной, Анн возилась над своим ковриком. По телевизору передавали скерцо Шуберта. Пьер продолжал дуться и от предложения присоединиться к ней отказался. Он читал, сбежав в свою комнату, но доносившиеся сквозь стену звуки оркестра, должно быть, нарушали его уединение. И когда он только спать отправится? Ведь пока он не уснет, она не может уйти из квартиры. А там, наверху, ее уже, должно быть, ждет Лоран. Накануне в бистро он был так мил. Она вспомнила нетерпение, проступавшее на его лице, слегка сдавленное дыхание, то, как он подносил к своим губам стакан воды…

На экране появилось крупное лицо виолончелиста с отвисшими дряблыми щеками. Музыка из-под его смычка струилась веселым, прозрачным каскадом. В гостиную заглянул насупленный Пьер, выслушал несколько тактов и удалился, не проронив ни слова. Через пару минут под предлогом, будто ему понадобился какой-то журнал, он вернулся и прослушал музыкальный эпизод уже до конца, но стоя. Когда оркестр заиграл один из шести дивертисментов Моцарта, он присел на краешек канапе. Анн чувствовала его присутствие спиной, и оно тяготило ее. Концерт закончился, начались новости, и Пьер остался послушать их тоже, впервые после смерти жены. Анн повернулась к нему. Он был в ярком домашнем халате, надетом поверх полосатой пижамы. Напряженное лицо выдавало тяжелую внутреннюю борьбу. Сразу после выпуска новостей он поцеловал дочь и спросил, не собирается ли она ложиться.

– Я еще немного задержусь.

– Хороший был концерт.

– Да, очень.

– Мне, наверное, не следовало его слушать…

– Ну почему же, папа?

Не сказав ничего, он удалился к себе, не посетовав на подступившие воспоминания. Анн вздохнула. В ее жизнь втиснулся неожиданный отпуск. От собственной ненужности у нее шла кругом голова. Никаких тебе уколов, никакого судна. И не надо снова и снова готовить сэндвичи. И никакой милосердной лжи над бредящим и столь дорогим тебе челом. Теперь она могла – нет, она должна заняться собой. А она сама – это Лоран, который беспокоится за нее и ждет от нее большего, нежели она может ему предложить.

Вжавшись в кресло напротив потухшего экрана, с ковриком на коленях, Анн почувствовала, как в ней зарождается сомнение. Она уже почти сожалела, что согласилась на это свидание, которое заставит ее притворяться. Так просидела она еще с полчаса, убедилась, что отец спит, набросила на плечи пальто, украдкой выбралась из комнаты и бегом бросилась вверх по черной лестнице.

Дверь его комнаты была приоткрыта. Лоран сидел на кровати и занимался починкой того самого нагревателя, разбросанного теперь вокруг в виде отдельных деталей.

– Час уже бьюсь над этой рухлядью, – сказал он. – Работал-то он нормально, а тут вдруг скачок напряжения, бац!

Не выпуская из рук перочинный ножик с выщербленным лезвием, служивший ему вместо отвертки, он потянулся к Анн и чмокнул ее в щеку. Она устроилась на стуле напротив. Такой прием позабавил ее. Оказывается, ее здесь почти не ждали. Лоран продолжал свое занятие, поджав губы, со свесившейся на глаза челкой. Он теперь винтик за винтиком собирал разобранный агрегат.

– Подай мне вон ту гаечку… Спасибо. Спираль совсем сломалась… А говорят, качественные материалы!

Комната выстудилась и казалась совершенно непригодной для жизни. Анн знобило, пришлось плотнее запахнуть полы пальто.