Анна

Надеюсь, меня он тоже не сильно различал в темноте. А то имелось у меня ощущение, что выгляжу я откровенно убого. Сил осталось ничтожно мало, и растрачивать их приходилось разве что на то, чтобы ноги переставлять. И все равно я спотыкалась, дергала повод, лошадь, и без того изрядно нервничающая в темноте, фыркала и пыталась упрямиться. Но если и оступалась, то тут же успокаивалась под твердой рукой моего спутника.

— Может, где-нибудь сделаем привал? — робко не то спросила, не то предложила я после того, как споткнулась об очередную корягу и едва не упала прямо под копыта лошади.

— А не боишься, что сангры придут в себя и поймут, что ты им устроила незабываемое представление, не имеющее ничего общего с реальностью? И решат… ну не знаю даже… казнить нас, например, не просто как врагов, а сжечь как богохульников и колдунов? — как-то пугающе спокойно принялся то ли спрашивать, а то ли рассуждать вслух Рейм.

Мне этот тон не понравился совершенно. Может, потому, что я считала, что поступила очень даже правильно. И не только для нас, а и для самих сангров.

— Ну, для начала это позволило нам уйти без крови и даже с кое-какими припасами. Лошадь опять же, — тут я снова споткнулась, едва не упала, и дернула несчастное животное за повод так сильно и резко, что оно не зафыркало, а откровенно и возмущённо заржало. — Прости, милая.

— Милый, раз на то пошло. Это жеребец, — угрюмо поправил меня Рейм, и продолжил все тем же тоном занудного наставника по этикету: — Ты понятия не имела, чего ждать от этих племен! Ты ничего о них не знала. Не представляла, какие у них традиции и верования. А если бы они посчитали, что это знак и нас нужно принести в жертву? Что тогда?

Ничего. Я про это не думала. Мне не хотелось кровопролития, не хотелось боли, не хотелось больше страха. И очень хотелось хоть немного изменить жизнь женщин, которые ничего доброго, возможно, в жизни своей не видели. Их купили и продали, снова продали и купили.

Где именно потеряла свою личность Найрин? Когда она перестала даже имя свое считать чем-то важным? Ее не просто превратили в домашнее животное. Она приняла эту судьбу, уже не пытаясь даже думать, что заслуживает лучшего. Ее сломали.

— Помнится, кто-то в прошлый визит к санграм украл рабынь, посчитав их судьбу слишком ужасной, — словно невзначай напомнила я Рейму.

— Этот кто-то — взрослый мужчина, способный за себя постоять, а не мелкая, но до ужаса самонадеянная девчонка! — вот теперь он сорвался.

Ухнул филин. Зашумел лес в ответ на слова Рейма. Даже лошадь, до этого показывающая характер всеми возможными способами, притихла. Следовало бы и мне умолкнуть и больше не спорить, но стало так обидно.

Бывает такое, что обида заседает где-то в груди и душит. Вот это было как-то так.

И промолчать бы. Не развивать эту тему дальше. Но…

— Мне было страшно, — сдавленным от подступивших к горлу слез голосом призналась я.

Это была чистейшая правда. Случись что с ним — и я бы точно пропала. Если бы даже сбежала. Куда? Леса не знаю. К кому обратиться — понятия не имею. Так что стала бы я той безымянной женщиной, что исполняет чьи-то извращенные желания. Или погибла бы в лесах.

Темнота спрятала покатившиеся по щекам слезы. По крайней мере, хотелось в это верить.

Но она же и оказалась коварна, спрятав от меня Рейма.

Шаг — и я оказалась в его объятиях, крепких и таких нежных. Попыталась высвободиться, но он удержал. Прижал к груди так, что я слышала, как бьется его сердце. И на этом мое самообладание закончилось совсем. Я просто разревелась.

— Прости, — едва моя истерика пошла на спад, прошептал он, поглаживая меня по спине. — Мне тоже стало страшно, когда я увидел, чего тебе стоила эта магия.

— То есть? — некрасиво шмыгнув носом, уточнила я.

И вроде уже следовало отстраниться, вернуть приличную дистанцию, но в объятиях Рейма было так хорошо и спокойно, что я позволила себе даже больше и обвила его за пояс. О приличиях я подумаю утром, при солнечном свете, а темнота вполне успешно может спрятать мои слабости.

— То есть ты побледнела настолько, что я уже думал — упадешь в обморок. Губы посинели, а в глазах появилось золотистое свечение, — уже куда спокойней и даже нежнее пояснил мне он, все так же успокаивающе и нежно поглаживая по спине.

А я похолодела, представив, какой незабываемый вид у меня был.

— Боги, — вырвалось против моей воли.

— Вот и я о том. Хорошо, что все присутствующие были так поглощены разглядыванием духа, что на тебя и не взглянули. Иначе нам пришлось бы туго. Но ужасает меня еще и то, что если бы на тебя напали, толкнули или у тебя просто не хватило бы сил и самообладания, — то стихия вырвалась бы из-под контроля. А в селении женщины и дети. Даже в доме были дети…

Мне стало страшно. Не то чтобы я об этом не думала. Но когда вот так говоришь об этом вслух, — кошмар, которого удалось избежать, предстает перед тобой во всем своем ужасе. И я не нашлась что сказать.