Анна Австрийская. Первая любовь королевы

— Ты была восхитительна среди всех женщин, наполнявших мои залы, — сказал кардинал, — ты, должно быть, вскружила многим голову, и я не удивился, увидев Гастона почти у твоих ног в маленькой гостиной, где я вас застал. Но это именно и составляет цель моего посещения; я хочу знать, о чем вы говорили и что происходило между вами именно в эту минуту.

— Дядюшка, — поспешила ответить герцогиня, — разговор мой с герцогом Анжуйским сегодня был очень прост.

— И простые вещи могут иметь важное значение, — возразил Ришелье. — Я верю твоему благоразумию, но планы, основанные на тебе, так важны, что я хотел бы сам судить о том, что говорил тебе Гастон.

— Боже мой! Дядюшка, мне очень трудно повторить его слова. Он ухаживал за мною.

Кардинал встал и начал ходить по комнате, погрузившись в свои мысли.

— Послушай, — продолжал он, — события ускоряются. Сегодня вечером на глазах моих началась игра, от которой зависела моя карьера; я считаю эту игру проигранной. Теперь только от твоей ловкости зависят и твои и мои шансы на успех.

— Я постараюсь, дядюшка, — ответила герцогиня слабым голосом.

Это обмануло кардинала.

— Ты хочешь спать, — сказал он, — и должна находить меня очень жестоким дядей; я пришел утомлять тебя в ту минуту, когда тебе так нужно отдохнуть.

— Нет, дядюшка, — прошептала герцогиня, дрожавшая от нетерпения и беспокойства при мысли, что Гастон ждет ее за дверями.

— Видишь ли, — продолжал кардинал, опять начиная ходить с лихорадочным волнением, — обстоятельства очень важны, и пора продвинуться вперед. Я хочу, чтобы брак этот был решен как можно скорее. Боаробера нет теперь со мною, но как только он вернется, он увидится с принцем и поговорит с ним серьезно об этом деле.

— Хорошо, дядюшка.

— Я оставлю тебя теперь; ложись спать, — сказал кардинал, — а моя ночь еще не кончена. Я должен допросить барона де Поанти, негодяя, сообщника этой беспокойной герцогини де Шеврез. Я допытаюсь у него всех тайн его госпожи, прежде чем пошлю его сгнить в Бастилии. Прощай.

— Прощайте, дядюшка.

Кардинал поцеловал племянницу в лоб и ушел. Через несколько минут шум его медленных шагов затих в коридоре, и крик изумления и испуга вырвался у герцогини. Из-под кровати выскочил и встал пред нею незнакомец.

— Молчите, герцогиня, — сказал он самым спокойным тоном, — не только для меня, но и для себя.

— Уйдите, уйдите, или я позову, закричу!

— Молчите, ради бога! Если вы скажете слово, если вы вскрикнете, вы погибли! — сказал Поанти тоном твердым, решительным, грозным.

Герцогиня де Комбалэ побледнела. Действительно, ей было бы трудно объяснить присутствие в своей комнате в такое время красивого молодого человека, который притом очень ей понравился. Поанти рассказал ей в кратких словах, в чем дело, и прибавил, что кардинал может и не поверить, что он прятался в ее комнате без ее позволения. Ветреность знатных дам той эпохи, особенно племянницы кардинала, достаточно объясняет смысл слов, которыми герцогиня де Комбалэ обменялась с бароном де Поанти, когда проводила его до дверей.

V

Ришелье, рассердившись, когда узнал, что капитан Десять бежал, старается утешиться мыслью, что он держит в своих руках вместо него хорошенькую молоденькую девушку, которая не может убежать