Анна Австрийская. Первая любовь королевы

Потом, когда он увидел, что праздник приближается к концу, он сделал знак графу де Морэ. Тот понял тотчас. Оба ловко проскользнули сквозь толпу в переднюю, где ждали их слуги, и через несколько минут выехали из дворца Медичи с шумом, приличным людям их звания. На Павлиновой улице герцог де Монморанси тихим голосом отдал приказание своим людям. Весь поезд остановился. Слуги погасили факелы и по приказанию герцога спрятались под глубоким крыльцом дома на углу улицы. Герцог подозвал к себе лакея, которому отдал секретные инструкции в ту минуту, когда входил во дворец кардинала. Потом увел его на другую сторону улицы, чтобы его не слышали другие лакеи.

— Что ты знаешь, Бискаец? — спросил он.

— Более, чем ваша светлость приказали мне узнать, — ответил лакей. — Во-первых, я знаю, где поместили пленника.

— Это главное, — сказал Морэ, находившийся возле герцога.

— Да, но этого недостаточно, — заметил герцог. — Надо еще узнать, каким образом можно будет добраться до него и какие затруднения надо преодолеть, чтобы освободить его.

— Я знаю все это, — сказал Бискаец.

— Когда так, ты славный малый, и я тобой доволен, — сказал герцог Генрих.

— Благодарю.

— Говори.

— Пленник находится в комнате этого здания, которое выходит на один двор с тем корпусом дворца, который еще не кончен, на улице Гарансьер. Комната эта на третьем этаже и имеет окно во двор. Ведет к ней лестница над крыльцом в три ступени. Пленника караулят два лакея его преосвященства.

— Два лакея! — с презрением сказал граф де Морэ.

— Уверен ли ты в том, что говоришь, Бискаец?

— Уверен, как в своем существовании, ваша светлость. Я видел это собственными глазами.

— Ты видел? Объяснись.

— Вы отдали мне приказание, оставив у ворот дворца. Так как карета, которая везла пленника, могла выехать в другие ворота, я спрятался так, чтобы видеть и те и другие.

— Хорошо.

— Менее чем через четверть часа я увидел карету, ту самую, которую мы оставили на улице Сент-Онорэ. Она въехала не в передние ворота, а в задние. По милости моего плаща цвета стен, я неприметно проскользнул на тот двор…

— Браво! — сказал Морэ.

— Ваше сиятельство очень добры, — сказал Бискаец, гордясь одобрением графа. — Спрятавшись в сарае, я следил за всем, что происходило. Я видел, как офицер, командовавший гвардейцами, говорил с толстым аббатом.

— Это должно быть Боаробер, — заметил герцог.

— Аббат ушел, оставив двух лакеев кардинала, как я узнал по ливреям. Четыре гвардейца, сидевшие в карете, высадили пленника, заставили его подняться на крыльцо за лакеями, показывавшими дорогу, и все исчезли на лестнице. Я не решился следовать за ними и через несколько минут узнал, что это ни к чему не повело бы. В окно третьего этажа я увидел того же гвардейского офицера, который прошел и тотчас же исчез.

— Он оставил пленника в этой комнате?

— Точно так, ваша светлость. Потому что минуты через три я услышал на лестнице шаги и увидел, как вышли офицер и четыре гвардейца. Я легко заключил, что, заперев пленника, они оставили на карауле двух лакеев, которых привел толстый аббат.

— Ты ловкий малый, Бискаец, — сказал герцог де Монморанси, — я тебя не забуду.

— Это еще не все, — продолжал Бискаец, — ваша светлость понимает, что я не удовольствовался тем, что узнал, где находится пленник. Я еще должен был узнать, каким образом можно добраться до него, чтобы освободить. Я дал уехать карете с офицером и гвардейцами, потом, когда двор сделался пуст, я стал осматривать его. Стены двора слишком высоки, и перелезть нельзя. Но я заметил, что здание, где заперт господин, в котором ваша светлость принимает участие, смежно с другим зданием совершенно другой постройки, похожим скорее на старый дом, чем на что-либо другое.

— Это, верно, один из домов, купленный кардиналом для увеличения его дворца и еще не перестроенный.

— Да, точно так. Проходя ощупью вдоль стены, я нашел полуразрушенную дверь, которая вела в этот старый дом; я нашел и лестницу, по которой добрался до окна, выходящего на пустую улицу. Окно было не высоко, и, так как прыжок на десять футов не пугает меня, я решительно спрыгнул на землю. Я очутился на улице Гарансьер.

— Черт побери! — пробормотал Морэ на ухо герцогу, — было бы любопытно, если бы окно, найденное Бискайцем, было именно то, из которого свалился нам на голову мой любезный братец герцог Анжуйский в тот вечер, когда мы оставили его у Комбалэ.

— Можешь ты найти это окно? — спросил герцог Бискайца.

— Как не найти! Тем легче найду, что я притворил это окно, не затворяя его совсем, так чтобы никто не удивился, видя его отворенным.

— Хорошо, — сказал герцог, — я знаю довольно; ты должен быть нашим проводником.

Герцог вернулся к крыльцу, где оставил свою свиту. Он взял с собою четырех гайдуков, высоких и сильных молодцов, и, шепотом дав им инструкции, вернулся к графу де Морэ, который остался с Бискайцем. Эти семь человек, пробираясь вдоль стен, вернулись к дворцу Медичи через улицу Гарансьер. Монморанси и Морэ шли рядом впереди гайдуков и Бискайца.