Анна Австрийская. Первая любовь королевы

— Я в этом не сомневаюсь, судя по тому, что вы, наверно, там наделали, — возразил Гастон.

— Мы ничего там не сделали, — сказал Морэ. — То, что мы хотели сделать, сделалось само собою.

— Это все равно. Вы можете и должны иметь причины желать уйти отсюда как можно скорее, но Генрих знает, что я имею, напротив, причину желать остаться; не правда ли, кузен?

— По крайней мере, перейдем через улицу, — сказал герцог, — на другой стороне мы будем в тени, так что нас не могут видеть, и так далеко, что не могут слышать.

Слуги поспешили удалиться и остановились в пятидесяти шагах, прислонившись к стене и ожидая, пока господа кончат разговаривать. Герцог Анжуйский, Монморанси, Морэ прошли через улицу и стали у дверей одного дома.

— Вы обошлись без меня? — сказал Гастон.

— Мы думали, что вы, ваше высочество, передумали, и так как вместо двери, которую вы должны были нам отпереть, мы нашли отворенное окно, мы и прошли, — ответил Монморанси.

— Я не передумал, но королева, моя почтенная матушка, заблагорассудила удержать меня долее, чем мне хотелось, чтобы возобновить свои прежние нравоучения. Я думал, что она меня оставит ночевать во дворце Медичи.

— Однако, ваше высочество, вы успели наконец убежать?

— С величайшим трудом; особенно мне трудно было отвязаться от моих провожатых. Особенно Рошфор и д’Антраг непременно хотели увезти меня к Неве.

— Ваше высочество не согласились?

— Ведь я вам обещал. Вы знаете, Генрих, что я никогда не нарушаю моих обещаний.

— Я никогда не позволял себе в этом сомневаться.

— Вы нет, но я знаю некоторых обвиняющих меня в том, будто я нерешителен и имею характер слабый. Черт побери! Они ошибаются. Посмотрите, я дал вам слово отпереть эту дверь, и вот я здесь с ключом; я обещал миленькой Комбалэ, из дружбы к вам, дать в эту ночь второй сеанс, и вот я держу мое слово. Зато она не сдержала свое.

— Как это, ваше высочество?

— Вот уже четверть часа стою я у этой двери, верчу и поворачиваю ключ в замке, а герцогиня де Комбалэ, которая должна была отодвинуть запоры, еще не приходила. Клянусь бородою Беарнца, моего знаменитого отца, я теперь сожалею, зачем не пошел с д’Антрагом и Рошфором. Эта Комбалэ не так забавна, она имеет на меня притязания, которые вовсе мне не нравятся. Притом я решился назначить ей это свидание только для того, чтобы оказать вам услугу, а так как вам не нужна уже ни моя помощь, ни ее, мне очень хочется не ждать долее. Что вы думаете, Генрих? Что ты думаешь, Морэ?

— Позвольте, — сказал герцог шепотом, — вы, ваше высочество, напрасно потеряли надежду.

— Это правда, — сказал Морэ, — вот отворяется дверь.

— Черт побери! — пробормотал молодой принц. — Оттуда выходит не женщина.

— Молчите, — сказал Морэ.

— Посмотрим и послушаем, — сказал герцог.

— Да, и, может быть, мы узнаем много хорошего, — прибавил молодой принц со смехом, который, однако, был не очень весел.

Маленькая дверь действительно тихо отворилась. Показался мужчина, молодой и красивый. Позади него на черном грунте коридора белела очаровательная фигура женщины. Очевидно, эта женщина провожала мужчину. Этот мужчина и эта женщина обменялись шепотом короткими и быстрыми словами. Но, несмотря на то что голоса их были тихи и сдержанны, три товарища услыхали следующий разговор:

— Милостивый государь, — говорила женщина почти умоляющим тоном, — вы меня уверили, что вы дворянин.

— И опять повторяю это, — отвечал мужчина.

— Это голос Комбалэ, — прошептал герцог Анжуйский, — право это она.

— Она, — подтвердил Морэ.

— Молчите! — сказал герцог.

Герцогиня де Комбалэ продолжала:

— Я сделала все, чего вы хотели.

— Все! — повторил принц сквозь зубы. — Ventre-saint-gris! В этом слове заключается многое.

— Но вы дали мне слово, что, когда встретитесь со мною, вы сделаете вид, будто никогда меня не видели.

Это говорила герцогиня де Комбалэ.

— И снова даю вам мое слово, — ответил мужчина.

— Что вы никогда не будете стараться сблизиться со мною.

— Это очень жестоко!

— Наконец, что вы забудете то, что произошло между нами.

— Постараюсь, но так трудно прогнать из своей памяти драгоценное счастье, и я не смею поклясться вам в этом.

— Это счастье досталось вам невзначай.

— Это правда, но что за нужда, если я все же наслаждался им!

— Ventre-saint-gris! — повторил принц, подавив ругательство еще энергичнее.

— Я могу только поклясться вам, — продолжал молодой человек серьезным и искренним тоном, — никогда не упоминать никому о счастливом приключении, которое составило мое счастье сегодня, никогда не стараться видеться с вами и никогда не произносить ваше имя.

— Подумайте, что вся моя честь в ваших руках.

— Она в безопасности.

Послышался вздох. Это вздохнула герцогиня де Комбалэ. Был ли это вздох сожаления? В ту же минуту тень женщины исчезла, дверь затворилась, и молодой человек очутился на улице.

— Черт побери! — вскричал принц с гневом обманутого ребенка. — Я хочу узнать этого человека.

Произнеся эти слова, он вышел из темноты, скрывавшей его. Монморанси и Морэ шли за ним. При виде их молодой человек, расставшись с племянницей кардинала, вместо того чтобы отступить, сделал шаг вперед и сказал: