Анна Болейн. Страсть короля

– Стоит Кранмеру вынести вердикт, и у Карла появится повод, в котором тот нуждается, – с беспокойством говорил он.

– Он никогда не признает меня королевой! – кипела Анна.

– Признает! – задиристо восклицал Генрих. – Под замок мне Шапуи не посадить, но я могу надеть на него намордник!

Имперского посла вызвали на заседание Тайного совета и предупредили, чтобы он больше не совался в дела Екатерины. Анна сомневалась, что это возымеет действие, хотя на некоторое время Шапуи, вероятно, притихнет. Однако Генрих был не властен заглушить взрыв возмущения, возникший в Европе, когда распространилась новость о его вторичной женитьбе. По всему христианскому миру раздавались голоса в защиту Екатерины, истинной королевы Англии. Анну же называли разнузданной выскочкой.

Однажды за обедом с Анной и Генрихом Кромвель негодующе сказал:

– Всюду насмешки. Один из моих корреспондентов в Антверпене сообщил, что – не стоило бы говорить об этом в присутствии ваших милостей – изображение ее милости было постыдным образом пришпилено к вашему, сир. В Нидерландах и Испании с большим удовольствием отпускают шутки по поводу вашей милости и королевы. В Левене распущенные и озлобленные студенты нацарапали непристойные стишки на дверях и углах домов. Я не стану посвящать вас в содержание этих виршей.

Генрих бросил на стол салфетку:

– Проинструктируйте моих послов за границей, как противостоять этому злоречию. Скажите им, пусть настаивают на том, что Анна – законная королева, и отказываются говорить с теми, кто отдает этот титул Екатерине.

– Вы полагаете, это заглушит протесты? – спросила Анна.

– Может быть, и нет, но вердикт Кранмера уж точно это сделает.

Но сколько его ждать? Уже наступил май, и всем было видно, что Анна ждет ребенка.

– Скоро я буду похожа на слона, – ворчливо говорила она отцу. – Придется вставлять клинья в юбки. Все платья малы.

– Перестаньте жаловаться и благодарите Господа, что находитесь в таком положении, – недовольно оборвал ее сэр Томас.

Анна вспылила:

– В прошлом году вы и не мечтали, что я окажусь в таком положении! Вы сомневались, стоит ли все это подобных страданий.

– Говорил, потому что устал и волновался за вас, – попытался успокоить ее отец. – Благодарение Господу, вы не послушались меня, и я рад, что вы так хорошо выглядите.

– Мне было бы еще лучше, если бы суд объявил мой брак законным, – заметила Анна.

– Вам известно, что Екатерина отказывается выполнить приказание Кранмера и говорит, что для нее нет другого судьи, кроме папы? Слава Богу, Кранмер объявил ее нарушительницей судебных правил и будет вести дело сам!

– Аминь, – сказала Анна.

Двадцать третьего мая Кранмер провозгласил союз Генриха и Екатерины недействительным и противоречащим Божественному закону.

– Наконец свободен! – вскричал Генрих, подбросил в воздух свой берет и расцеловал Анну. – Слава Богу! Слава Богу! – Он немедленно приказал распространить брошюру, которую написал самолично, чтобы проинформировать своих верных подданных об истинном положении вещей в вопросе о его брачных союзах. – Я прослежу, чтобы Екатерина получила экземпляр, – злобно добавил он.

Депутация членов Тайного совета была отправлена к принцессе Марии, дабы оповестить ее о решении Кранмера.

– И? – потребовала отчета Анна, когда Генрих пришел к ней в тот вечер. Она видела из окна, как возвращались лорды.

– Она отказалась повиноваться, – с удрученным видом сообщил король. – Сказала, что не признает королевой никого, кроме своей матери, после чего по моему приказанию ей запретили общаться с Екатериной любыми способами, пока она не одумается.

Анна кипела от ярости.

– Какая почтительная, сознающая свой долг дочь! Вы вскормили настоящую змею.

– Будем надеяться, отлучение от матери приведет ее в чувство, – пробормотал Генрих, мрачно поджав губы.

Через пять дней после признания брака Екатерины недействительным Кранмер объявил союз короля с леди Анной состоятельным и законным.

– Это заняло шесть лет! – воскликнул Генрих. – Долгих шесть лет! Но, дорогая, наконец мы обрели то, чего больше всего желали. Теперь вы моя по закону, и наш сын родится в браке, который никто не подвергнет сомнению.

Анна радостно дала ему заключить себя в объятия. Решение пришлось очень кстати, ведь завтра она должна отправиться в Лондон на коронацию. Час, о котором она мечтала, уже почти настал.

Приготовления к церемонии поручили дяде Норфолку как граф-маршалу Англии. Отношения с племянницей у него были натянутые – они почти не разговаривали с тех пор, как Анна услышала дядины похвалы смелости Екатерины, высказанные Шапуи. Какая обидная неблагодарность! Ведь Анна только что уговорила Генриха дать согласие на браки дочери Норфолка Мэри Говард с графом Ричмондом и его сына – с Френсис Деверё, к тому же в первом случае заставила короля отказаться от приданого. Однако, несмотря на враждебность и постоянное брюзжание, дядюшка спланировал все безупречно.

Лорд-мэр Лондона, олдермены и шерифы должны были явиться в Гринвич, чтобы на барке сопровождать Анну в Тауэр, где она проведет ночь перед церемониальным въездом в Лондон.