Анна Болейн. Страсть короля

– Анна, сейчас не время вдаваться в тонкости законов, – предупредил Кранмер. – Я пришел получить от вас признание в существовании препятствий к вашему браку и согласие на его расторжение, что повлечет за собой лишение вашей дочери права на наследство. Мне также поручено передать вам, что в обмен на это король обещает вам более легкую смерть. Проявляя сострадание, он уже послал в Кале за лучшим палачом, который управится с делом быстро. Мадам, я призываю вас хорошо все обдумать и принять предложение. Если вы это сделаете, тогда, надеюсь, вы избегнете самого сурового наказания.

Спорить не стоило. Перспектива смягчения наказания выглядела слишком привлекательной. Даже если Генрих не простит ее, Елизавете будет легче расти с сознанием того, что ее мать сложила голову на плахе, а не сожжена на костре. Девочка была сообразительной, мыслила самостоятельно и, казалось, могла за себя постоять. К тому же Генрих бесспорно любил ее; он ее защитит. Как незаконнорожденной дочери, Елизавете будет угрожать меньше опасностей, чем если бы она соперничала за престол. Посмотрите, какие несчастья выпали на долю леди Марии. Анна возблагодарила Господа за то, что, несмотря на все выпады Марии против отца, Генрих так и не исполнил своих угроз. Отцовская любовь пустила в нем слишком глубокие корни. Анна верила, что и на Елизавету он не перенесет свой гнев против ее матери. Но кто же еще станет теперь заступаться за Елизавету?

– Я согласна, – сказала Анна. – Томас, вы примете у меня последнюю исповедь?

Кранмер замялся. Естественно, ему не хотелось взваливать на свои плечи бремя ответственности за казнь невиновной. Однако он удивил Анну, ответив:

– Конечно. Я еще приду к вам.

За ужином Анна почувствовала себя бодрее, чего с ней не случалось уже много дней. Она все время размышляла: неужели Генрих и правда пошлет ее на смерть? И теперь начинала приходить к убеждению, что он этого не сделает.

– Я уверена, что отправлюсь в монастырь, – сказала она. – Надеюсь, мне сохранят жизнь.

Все сидевшие за столом посмотрели на нее с жалостью.

– Джентльменов казнят завтра, мадам, – тихо произнес Кингстон.

Анна поняла, что ее жестоко обманули. Генрих все время вел дело к тому, чтобы она умерла. И никакого смягчения наказания не предвидится. Она попала в ловушку, поддавшись искушению встретить смерть легко, и сама согласилась на лишение дочери права наследовать престол. Анна сохранила самообладание, хотя в животе у нее бурлило при мысли о том, что ждало ее в ближайшие дни, а может быть, часы.

– Надеюсь, эти несчастные джентльмены не претерпят смерти, уготованной изменникам, – ответила она.

– Мне только что сообщили, мадам: король смилостивился и заменил наказание на обезглавливание.

– Слава Богу! – выдохнула Анна.

– Это особая снисходительность по отношению к Смитону, – заметила леди Кингстон. – Ему повезло: наказание смягчают только людям знатным.

– Возможно, потому, что он признался в том, чего не совершал, и это всем известно, – предположила Анна, вспоминая, как торговался с ней Кранмер. – Мастер Кингстон, я желаю исповедаться и получить отпущение грехов. Его милость архиепископ Кентерберийский обещал вернуться и принять у меня последнюю исповедь.

– Я пошлю за ним, когда придет время, – пообещал Кингстон.

– Он сказал, что вызван палач-француз.

– Он не француз, мадам. Это подданный императора из Сент-Омера.

Анна выдавила из себя улыбку:

– Это порадует мессира Шапуи.

– Король щедро платит палачу, чтобы вы перешли в мир иной гуманно, – пояснил Кингстон. – Этот Меч из Кале известен быстротой и ловкостью.

Как может быть гуманным отрубание человеку головы?

– Хоть это хорошо, – вслух произнесла Анна, снова ощущая приступ панического ужаса. – По крайней мере, все произойдет быстро. Однако жаль, что он не окажется здесь раньше, чтобы отправить на тот свет моего брата и остальных.

– Увы, это так. Но они все готовы и, надеюсь, примирились с Господом. Утром они получат доброе напутствие.

Анну передернуло. Невыносимо было думать, что Джордж и Норрис умрут из-за нее. Завтра утром она останется одна, и счет пойдет на часы…

Рано утром миссис Орчард разбудила Анну:

– Мадам, леди Кингстон здесь. Доставлен приказ. Вы должны присутствовать на казни.

Сон мигом улетучился.

– Нет! Я не могу!

– Моя дорогая, вам придется сделать это. Таково желание короля.

Пусть этот Генрих отправится в ад! Будь он навеки проклят! Разве мало боли он причинил ей? Это уже чистое издевательство.

Анна приказала дамам надеть на нее черное платье, в котором была на суде, и вышла к ожидавшему ее Кингстону.

– Мне очень жаль, мадам, – извиняющимся тоном сказал тот, – но я получил приказ.

– Я понимаю, – дрожащим голосом ответила Анна.

Констебль повел ее – леди Кингстон двинулась следом – через внутренний двор и ворота Колдхарбор к Уотер-лейн, по ней они прошли вокруг наружного пояса стен к одной из старых башен. Сэр Уильям отпер дверь, и они поднялись по каменным ступеням в пустой и очень пыльный круглый зал.