Анна Дэмби

Фельетонистъ. Приходится поставить новое «почему»?

Актриса. Замужество безъ любви – еще большая скука, чмъ дввчество, да и отвращеніе въ придачу. Принадлежать человку, котораго не любишь, а, какъ разглядишь его въ семь поближе, – можетъ быть, не будешь въ состояніи даже симпатизировать ему… бракъ безъ любви, безъ симпатіи, безъ уваженія… брр!.. брр!.. Мн даже холодно стало.

Фельетонистъ. Причина резонная. Продолжайте.

Актриса. Пошлетъ мн Богъ любовь, не пошлетъ ли, – покрыто мракомъ неизвстности. Выходить замужъ по разсчету… даже, если бы мн когда-нибудь удалось преодолть свое отвращеніе къ такому поступку, теперь, на мой взглядъ, прямо позорному и преступному… нтъ, для брака по разсчету я, во всякомъ случа, еще слишкомъ молода! Къ этому можетъ притиснуть лишь такая необходимость, что либо въ воду, либо въ законный бракъ по взаимному… неуваженію!.. Или приведетъ холодное спокойствіе зрлыхъ лтъ, когда отцвтетъ мое тло, замрутъ душевные порывы, погаснутъ миражи манящихъ меня идеаловъ, когда… ну, словомъ, когда мн будетъ не жаль себя, какъ жаль теперь, когда я устану жизнью настолько, что комфортъ сдлается дороже своей личности и чести…

Фельетонистъ. «Забыться и заснуть»?

Актриса. Да. Если ужъ сложитъ судьба мн такое несчастье, тогда, – но только тогда, – пожалуй, приходи, немилый…

Фельетонистъ. «Брекекексъ»?

Aктриса. Это что такое?

Фельетонистъ. Какъ разъ то, о чемъ вы говорите: водяной царь изъ пьесы Гергардта Гауптмана «Die versunkeae Grlocke», захватившій, безъ любви, въ свои лапы прелестную фею Раутенделейнъ… тоже ради ея и своего комфорта.

Aктриса. Ахъ, да, помню, читала.

Фельетонистъ. Итакъ, на бракъ, подразумвая подъ бракомъ не одинъ церковный обрядъ, но и вообще постоянныя любовныя отношенія между мужчиною и женщаною, вы смотрите серьезно, съ возвышенной и поэтической точки зрнія. Это, конечно, весьма серьезное препятствіе выйти замужъ, но я начинаю соглашаться съ вами, что, если и возликуетъ для васъ Исаія, то не сразу. Легки только солидно-обманные браки съ Брекекексами, да шальные браки съ первыми встрчными. Какъ двушка, не стремящаяся въ брачную пристань, точно въ послднюю житейскую гавань, a вмст съ тмъ не желающая сидть на ше y своихъ родныхъ, вы, конечно, старались найти самостоятельный трудъ… не правда ли?

Актриса. Да.

Фельетонистъ. Сколько же самостоятельныхъ трудовъ перепробовали вы прежде, чмъ осгановились на сцен?

Актриса. Какъ вамъ сказатъ? Не особенно много… и, при томъ, вс – въ области искусства. Я рисовала. Я пла. Я училась музык. Во всемъ успвала и… ни вь чемъ не успвала вполн. Много способностей, – разбросанная талантливость понемножку… Я вдь чистокровная русачка, a y насъ y всхъ такая талантливость: куда ни брось, сразу, какъ кошки, становимся на четыре лапы, – и много не сдлаемъ, a на первыхъ порахъ удивимъ.

Фельетонистъ. Общественной жилки въ васъ нтъ?

Актриса. То есть?

Фельетонистъ. Васъ не тянуло уйти учительницей въ народную школу, въ женщины-врачи, въ фельдшерицы или сестры милосердія, въ благотворительность по трущобамъ? Васъ не интересовали ни толстовцы, ни марксисты? Вы не писали публицистическихъ трактатовъ о правахъ женщинъ?

Актриса. Такой жилки во мн, къ сожалнію, совсмъ нтъ.

Фельетонистъ. Ну, – если вы не хотите идти замужъ, если васъ не влечетъ къ себ дятельность соціально-утилитарная, въ чемъ же сомнніе? – отчего же вамъ въ такомъ случа и въ самомъ дл не поевятить себя искусству, не пойти хотя бы и въ актрисы?

Aктриса. Вы убиваете меня, – вы сказали это такимъ тономъ, точно подразумваете: ступай въ актрисы, потому что ты больше никуда не годна.

Фельетонистъ. О, нтъ, милая миссъ Анна Дэмби! Вы ошиблись. Тонъ мой относится не къ вамъ, a къ длу, въ которое вы вступаете. Видите ли: я очень люблю искусство – и ненавижу его въ то же время. Въ особенности театръ. Ненавижу зато, что, – чмъ дальше, тмъ больше, – театръ длается Молохомъ, пожирающимъ молодыя силы русскаго общества, замняя для нихъ своею призрачною жизнью и дятельностью подвиги жизни дйствительной, Майя вмсто дйствительности! Культъ Майи – вмсто культа правды!.. Мн жаль этихъ силъ, слпо, стаднымъ чувствомъ увлекаемыхъ въ прикрытую розами пустоту, и больше всего, въ числ ихъ, жаль святыя женскія души, безплодно сгорающія на алтар безжалостнаго Молоха, тогда какъ…

Актриса. Раутенделейнъ могла бы благополучно успокоиться въ омут Брекекекса?