Анна Дэмби

Не бойтесь сплетенъ и дурныхъ слуховъ о себ. Это неизбжно. Вы – актриса. Вспомните, что еще недалеко отъ насъ время, когда актрисамъ церковь отказывала въ христіанскомъ погребеніи, когда актеръ, во мнніи общества, былъ бродяга, a артистка – продажная женщина. Вспомните не съ горечью, но съ удовольствіемъ, потому что именно лишь удовольствіе можно испытать, пробгая взглядомъ быструю эволюцію артистическаго сословія per aspera ad astra. Никакая революція не могла возвысить званія актера такъ значительно и быстро, какъ возвысилось оно – само собою, путемъ мирной потребности эстетической – въ какія-нибудь сорокъ, пятьдесятъ лтъ. Но прошлое оставляетъ свою отрыжку и въ потомств, и къ актрис больше, чмъ къ кому-либо, идутъ старыя слова Гамлета: «будь чиста, какъ снгъ, холодна, какъ ледъ, – людская клевета не пощадитъ тебя»! Если вы станете возмущаться всякою клеветою, которая прокатится вокругъ вашего имени, y васъ не хватитъ ни времени, ни нервовъ ни на что другое. Тогда лучше не длайтесь актрисою. Это законъ, и законъ непреложный. На васъ наклевещетъ соперница, наклевещетъ отвергнутый поклонникъ, наклевещетъ мышиный жеребчикъ, наклевещетъ продажный рецензентъ, которому вы не протянули руки для поцлуя, наклев…

Входитъ мальчикъ изъ типографіи.

Малъчикъ. Пожалуйте фельетонъ: типографія сердится.

Актриса. Боже мой! Это я васъ задержала… Простите меня: я ухожу…

Фельетонистъ. Прощайте, миссъ Анна… если ужъ только подъ этимъ именемъ долженъ я знать васъ. А, на прощанье, запомните вотъ что. Когда вы вошли, я, жаля вашей молодости, хотлъ отговорить васъ отъ сценической карьеры, a кончилъ тмъ, что прочелъ ей апологію. И… должно быть, такъ оно и надо: инстинктъ иногда работаетъ справедливе и здраве разсудка. Ступайте на сцену! Она – не радость, она – полудло; но лучше ея все-таки пока ничего нтъ y женщины. Женщина всюду раба или возовая лошадь, едва вырабатывающая отъ сердобольныхъ хозяевъ-мужчинъ вязанку сна для своего пропитанія, и только на сцен она царица. «Ты войдегаь на сцеиу королевой, да такъ и сойдешь съ нея королевой» – это Несчастливцевымъ хорошо сказано. Можетъ быть, скоро настанетъ время, чго женщин, которой страшна безлюбовная семья, найдется на Руси и другая дятельность, боле плодотворная, можетъ быть; будетъ возможность указать ей другіе пути, боле сцены цлесообразные и полезные для нея самой и для другихъ. A пока… вы знаете:

Ключи отъ счастья женскаго —
Отъ вашей вольной волюшки
Заброшены, потеряны
У Бога Самого…
Какою рыбой сглонуты
Ключи т заповдные,
Въ какихъ моряхъ та рыбина
Гуляетъ, – Богъ забылъ!

И, пока ключи эти не найдутся, сцена всегда останется золотымъ сномъ, Fata Morgana женскаго воображенія, потому что сцена – воля, a воля – надежда счастья… И неужели надо – да кто же будетъ такъ подло-жестокъ? кто же посметъ? – запретить женщинамъ даже видть золотые сны, даже грезить воздушными замками, гд живетъ, улыбаясь хоть рдкимъ своимъ избранницамъ, румяная фея свободы и успха?

1897.