Анна Фаер (СИ)

- Фаер,- его голос дрожал. – Она была моим солнцем. И теперь, когда она исчезла, дни превратились в ночи. Настала полная тьма. Солнца нет. Это затмение.

- Солнечные затмения проходят.

- Нет, Макс, нет. Ничего не проходит. Ничего! Это навсегда. Мне уже никогда не станет легче. Моё счастье зависело от неё. Даже когда все мои дела шли плохо, я не был расстроен. Фаер обладала способностью делать меня счастливым. И не важно, что происходило. Если мой дом разрушил бы ураган, но рядом была она, я бы совсем не расстроился.

Он убрал от лица руки, и я увидел его глаза. Его грустные-грустные глаза. Я сразу отвернулся к окну. Меня пугают глаза несчастных и разбитых людей. Я не могу в них смотреть: мне кажется, я смотрю на себя самого.

Алекс снова заговорил:

- Ещё никогда я не чувствовал себя настолько несчастным. Она была моим спасательным кругом, а теперь я тону и захлёбываюсь реальностью. Я стал жить воспоминаниями. Самое лучшее время – это то, которое уже прошло. Даже заглянуть в будущее хочется не так сильно, как вернуться в прошлое. Но это невозможно. И поэтому я несчастлив. Думаю, ответ в том, что человек не способен быть счастливым,- его голос снова задрожал.

- Нет, счастье существует. Ты был счастлив, когда она была рядом.

Алекс растерялся. Он посмотрел на меня большими тёмными глазами.

- Я был счастлив каждый день, проведённый с ней, и не понимал этого. Когда мы счастливы, мы этого не понимаем. Осознание приходит только со временем. Поэтому счастье возможно лишь в прошлом, но никогда не в настоящем. Я никогда не буду снова счастлив.

- Прекрати. Вечно ты придерживаешься крайней позиции.

- Я не придерживаюсь крайней позиции! – грубо говорит он. – Я не смотрю на весь мир с негативной стороны. Если уж на то пошло, то я вообще не смотрю. Мои глаза закрыты. Моё эмоциональное самочувствие можно сравнить с мёртвым телом. Я не на что не реагирую. Это как зрачки у мёртвых проверяют. Так вот мои зрачки уже давно не реагируют.

И он сказал это так горько, что я лишь смог ответить язвительным и даже насмешливым голосом.

- Будто в осень вернулись,- говорю я. – Чувствуется сырость.

- Я в этой сырости живу.

- Так сделай же ремонт, чёрт возьми.

- Это так сложно,- он посмотрел мне прямо в глаза. – Я хочу, чтобы она была рядом. И я знаю, что такого никогда не будет. Невыносимо больно желать всем сердцем того, чего ты никогда не сможешь получить. И ещё хуже, когда ты ясно осознаёшь, что твоё желание невозможно. Ты осознаёшь, что хочешь невозможного, но хотеть не престаёшь. Это, правда, ужасно. Я так хочу, чтобы она была со мной.

Его глаза стали влажными. Я сделал вид, что не заметил, как он их быстро вытер. И вдруг я резко так, даже для самого себя неожиданно, спрашиваю:

- Ты любил её?

Он отвечает, не мешкая.

- Я не любил её. Нет. Это было что-то другое. Не знаю подходящего слова, не уверен даже, что может существовать слово, способное выразить мои чувства к ней. Она была кем-то особенным для меня. И хуже всего то, что ей невозможно найти замену. Таких людей больше нет, я в этом уверен. Конечно, можно найти кого-то похожего. Можно даже попытаться создать кого-то по её образу, но это всё равно будет не она. Она была кем-то незаменимым в моей жизни.

Я его понимаю. Я знаю, о чём он. Я тоже никогда не относился к Фаер, как к девушке. Она была не девушкой, она была в первую очередь моим другом. А в дружбе пол отсутствует. И всё-таки, если бы она была рядом, я бы изменил своё поведение. Я должен был учитывать то, что она всё-таки девушка. С ними нужно обращаться бережно, с ними нельзя, как с парнями. Я жалею, что никогда не говорил ей, какая она красивая. Боже, какая она была красивая! У неё были едва заметные, почти невидимые веснушки. Я любил их. Они напоминали мне россыпь звёзд, они напоминали мне космос. И волосы! У неё были чудесные волосы! Это был самый тёмный оттенок светлых волос и при этом это был самый светлый тон тёмного цвета. Эта была золотая середина. И это золотая середина была и у неё внутри. И я ни разу не говорил её об этом. А девушкам нужно говорить, что они красивые. Это парням достаточно увидеть восхищённый и боготворящий взгляд в свою сторону, чтобы всё понять. А девушкам этого мало. Им нужны слова.

- Ложись спать. Тебе завтра в универ, придётся рано вставать,- нарушил я тишину, повисшую над нами.

- Рано ещё.

- Спать иди.

Алекс хотел возразить, а потом просто махнул рукой, встал и побрёл к себе в комнату.

Я следую за ним. У кровати стоит будильник, Алекс его игнорирует, но я завожу его на семь утра.

- Я же не усну,- Алекс сидит в постели. – Я не могу больше нормально спать. Знаешь, когда тебя жрёт тоска, спать как-то больше не хочется.

- Думаешь, тебя жрёт тоска? – в моём голосе снова появляется какая-то насмешка.

Я, правда, хочу поддержать его. Я ведь знаю, что он чувствует. И все равно вырывается какое-то высокомерие. Видно, это моя психологическая защита. Мне сложно говорить ему, что всё хорошо, что всё наладиться, когда я сам в это не верю.

- Да, жрёт, черт возьми, жрёт! – он задрожал от подступивших эмоций. – Ты просто не понимаешь!