Анна Фаер (СИ)

А потом струны прозвенели как-то тревожно и тут же смолкли. Я недовольно открыла глаза. Мой новый сосед немного ошарашенно уставился на меня своими изумрудными глазищами. Он уже хотел что-то сказать, но не успел.

Я, капризно сдвинув брови, спросила:

- И это всё?

========== Часть 2 ==========

- И это всё? Может, ты хотя бы доиграешь песню до конца!?

- Давно ты здесь?

- Песню доиграешь или нет? – настойчиво спросила я.

Макс Раймон, мой новый сосед, он же хам и наглец, как-то мирно мне улыбнулся и тут же перестал казаться мне наглецом и хамом.

- Так давно ты слушаешь?

- Давно. Что за песню ты играл?

Он открыл окно пошире. Теперь он тоже стоял, высунувшись в окно.

- У неё нет названия.

- Ты её написал? – догадалась я.

Макс кивнул. Глаза у него уже не казались изумрудными из-за темноты, окутавшей город. Это были обычные глаза очень уставшего человека.

- Хорошая сегодня ночь, Фаер,- сказал он очень тихо.

- Ничего в ней нет хорошего! И не называй меня так! – сказала я нарочно слишком громко.

- Ладно, Фаер.

- Прекрати! Ты и без того меня сегодня здорово разозлил.

- Мне просто скучно. Очень скучно. Отчего мне так скучно?

Он спросил так, будто бы я знала ответ. И спросил он это так уверенно, что мне показалось, я ответ знаю, только, как на зло, забыла его.

- Не знаю, почему тебе скучно, но это тебе не причина, чтобы меня раздражать,- пробурчала я, усаживаясь на подоконник.

Он тоже уселся. И тогда я всё поняла: мы ещё долго будем разговаривать. Если бы он не хотел говорить, он бы не стал так удобно устраиваться.

- Я не хотел с тобой ругаться и раздражать тебя тоже не хотел. Конфликты возникают из ничего.

- Замолчи,- вдруг сказала я.

Он замолчал, хотя и было видно, что это ему не нравится. Но что он может сделать? У него нет другого выхода, как замолчать. А я стала сосредоточено думать. Я должна срочно что-то спросить у него. Но что? В голове мелькнула мысль, я её озвучивала:

- У тебя зелёные глаза.

Он рассмеялся.

- Ты так долго думала, чтобы это сказать?

- Нет,- я зачем-то выразительно взмахнула рукой,- ты не понял! Они мне знакомы! Мне снились изумрудные глаза сегодня.

- Изумрудные?

- Да, в точности, как у тебя.

- Ничего удивительного,- и тут он улыбнулся.

И сразу стало понятно, что до этого он ещё ни разу мне не улыбался. То были маленькие лжеулыбочки. А сейчас была улыбка с большой буквы, улыбка в лучшем её значении. Чистая и искренняя.

Я улыбнулась в ответ.

И всё. Мы теперь друзья. С этого самого момента. Он больше не хам и наглец, теперь он просто славный парень.

- Ничего удивительного,- повторил он. – Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании.

- Думаешь? Это так хорошо сказано! Удивительно хорошо! Ты, правда, так думаешь? Разве так бывает? – тут же забросала его вопросами я.

- Я ничего не думаю,- он снова показался очень усталым. – Это не мои слова.

- А чьи?

- Зигмунда Фрейда знаешь?

- Вчера чай пили.

Его глаза удивлённо округлились, а я тут же объяснила:

- Читала его книгу вчера, когда чай пила.

- Я понял,- помято ответил он и бросил взгляд на сырного цвета луну.

Я, разумеется, этот его взгляд не смогла упустить.

- Тебе нравится луна?

- Да. Очень.

- Почему? Мне, например, не нравится. Я люблю месяц. И непременно серебренный.

- Почему мне нравится луна? – спросил он, а я кивнула, глядя на него с любопытством. – Слушай! Некоторые вещи нельзя объяснить. Это тоже самое, что искать смысл в том, что я люблю клубничную пастилу. Это иррационально!

Он говорил нервно, как-то зло посматривая в небо.

- Чего ты вспылил, я просто спросила?

Теперь передо мной сидел кто-то злой и тёмный, как грозовая туча.

- Спокойной ночи! – грубо бросил он, собираясь закрыть окно.

- Истеричка! - сказала я весело, и он остановился, так и не закрыв окно до конца.

Он снова искренне улыбнулся, а я сказала, широко зевнув:

- Завтра мы с Димой к тебе зайдём. Нам нравятся всякие истерички и психопаты.

И только тогда, я, спрыгнув с подоконника, закрыла окно и задёрнула шторы.

Вот так я и познакомились с Максом Раймоном. Не прошло и недели, как мы знали друг о друге всё. Вечерние разговоры, сидя на подоконниках, стали нашим своеобразным ритуалом. Что я могу сказать? Я очень ошибалась, когда назвала его хамом и наглецом. В нём нет ничего хамского и наглости, я бы сказала, ему даже не достаёт. Но это не страшно, у меня хватит на двоих. Зато его меланхолии и спокойствия хватает нам с Димой даже с избытком.

Кстати, нужно отдельно сказать о Диме. Ему будто бы всю жизнь Макса только и не хватало. Моя женская компания его здорово испортила. Он стал мягким, как свежий хлебушек. А впрочем, он от компании этого унылого меланхолика только испортится ещё сильнее.

Да, наверное, отдельно нужно отметить то, каким удивительным обаянием обладает Макс. Его, например, просто невозможно не слушать. В нём будто заключён какой-то особенный природный магнетизм. Чем-то он притягивает к себе всех, но при этом он не делает ничего особенного. А ещё он удивительно наблюдателен. Понимает всех с полуслова, иногда даже кажется, что он читает мысли, чёрт возьми. Видит людей насквозь, одним словом.