Анна К.

Анна. Здравствуй, дорогой! Я замоталась! Извини!!!

Дональд. Просто я начал волноваться!

Анна. Со мной все в порядке и тебе не следует волноваться! Как ты?

Дональд. Скучаю! Опять чувствую себя холостяком. Я вдруг понял – мне это не нравится! Правда, в клубе – мне все завидуют!

Вронский уже успел замерзнуть, а Анна все еще говорит с Дональдом.

Наконец она выключает телефон и кладет его в сумку. Мужчины вскакивают в теплый автомобиль. Анна сидит молча и видно, что разговор смутил ее. Вронский что-то шепчет на ухо водителю и колеса начинают весело вращаться.

Они останавливаются около заснеженного парка. Это – Летний сад. По дорожкам медленно прохаживаются мамы и няни, везя перед собой коляски со спящими малышами. С небольшой горки съезжают на санках дети постарше. Как только машина останавливается, Вронский выскакивает и бежит в глубину парка. Он сразу замечает мальчишку постарше, извалявшегося в снегу и неистово затаскивающего санки на горку.

Вронский. Пацан, сколько ты хочешь за свои санки?

Мальчишка измеряет Вронского глазом «опытного купца».

Мальчик. Пятьдесят баксов!!!

Вронский сует ему в руку деньги, берет веревку, привязанную к санкам, и мчится к машине. А потом он, как чумной, носится по парку, таща за собой сани – в них сидит Анна, задыхаясь от восторга и ледяного балтийского ветра.

* * *

Бетси стоит позади высокого старинного кресла, в котором сидит пожилой мужчина в очках. На столе перед мужчиной лежит небольшая картина и он аккуратно протирает ее тряпочкой, смоченной в каком-то маслянистом растворе.

Бетси. Венедикт Николаевич, милый! Мне очень нужны эти бумаги! Ну, что вам стоит?

Венедикт. Милая Бетси, сколько вам говорить: после дела Преображенских – я этим не занимаюсь!

Бетси. Что я слышу: Венедикта Малахова кто-то напугал!

Венедикт. Драгоценная, вам хорошо иронизировать – вас тут не было! Пока вы изучали Америку, многие достойные люди отправились изучать Крайний Север нашей необъятной родины.

Бетси. В Америке тоже было не сладко! Это дело для меня – вопрос жизни и смерти! Другого такого шанса уже не будет!

Венедикт Николаевич, немного помолчав, смотрит из-под очков на Бетси.

Венедикт. Давайте еще раз посмотрим ваши картинки!

* * *

Вронский, как учитель, заложив руки за спину, вышагивает перед Анной, задравшей голову к крыше Зимнего дворца.

Вронский. Итак! Тот вид, в котором сегодня предстает перед нами Зимний дворец, он приобрел уже при Екатерине Второй. А вначале был построен «маленький домик» для торжественного обеда в честь бракосочетания Петра Первого и Екатерины Алексеевны. Зал, где пировали «молодые», украшен был венецианскими зеркалами. Через 12 лет, заподозрив в измене супругу, Петр привел ее в этот зал и сказал: «Ты видишь это венецианское зеркало? Оно сделано из простых материалов, но благодаря искусству стало украшением дворца. Я могу возвратить его в прежнее ничтожество!» И, размахнувшись, он разбил зеркало! Бывшая прачка, трофейная девка Екатерина, досконально изучившая нрав своего мужа, тихо ответила: «Но, государь, стал ли от этого ваш дворец краше?»

Анна смотрит на Вронского.

Анна. А вы, Алексей, ревнивы? Вронский. Я, конечно, не Петр, но некоторые черты Отелло в себе нахожу!! А что?

В ответ Анна лишь лукаво улыбается.

* * *

Дональд сидит у себя в кабинете и читает письмо от Шарлотты – своей первой жены.

...

«Я не стала звонить, а написала письмо – его можно прочитать несколько раз и запомнить то, что в нем сказано.

Мы с тобой подписали некий „меморандум о ненападении“ и я свято следую достигнутым договоренностям!

Однако жизнь вносит некоторые поправки в самые совершенные документы!

Нам нужно встретиться!

Когда и где, реши сам!

Твоя „Бывшая“.»

Дональд. Сюзи, закажите обед на две персоны в «Доме говядины», скажем, завтра в 17.

Голос Сюзи. Для вас?

Дональд. Для меня и моей бывшей жены!

Голос Сюзи. Хорошо, мистер Карр!

* * *

Анна и Вронский приближаются к широкой арке над Зимней канавкой, переброшенной от Старого Эрмитажа к Эрмитажному театру.