Анна Леопольдовна

В тот день фельдмаршал обедал с герцогом и при прощании герцог попросил его возвратиться вечером. Они засиделись долго, разговаривая о многих событиях, касавшихся настоящего времени. Герцог был весь вечер озабочен и задумчив. Он то и дело переменял разговор как человек, находящийся в состоянии рассеянности, и ни с того ни с сего спросил фельдмаршала:

– Случалось ли вам во время военных походов предпринимать нечто важное по ночам?

Этот неожиданный вопрос привел фельдмаршала почти в замешательство; он уже вообразил, будто регент догадывается о некоторых намерениях его и принцессы. Однако фельдмаршал не показал своего волнения как человек сильной воли. Он отвечал спокойно, что не припоминает, чтобы ему случалось предпринимать нечто необыкновенное ночью, однако для него является правилом пользоваться любыми обстоятельствами, ежели они благоприятны для дела.

Фельдмаршал приехал из дворца герцога домой в пол ночь. Он тотчас послал за своим адъютантом, полковником Манштейном [92], который, естественно, не замедлил явиться. Они сели вдвоем в карету и отправились в Зимний дворец. Фельдмаршал и Манштейн вошли в покои принцессы через ее гардеробную. Я была заранее уведомлена обо всем и ждала, понимая, что в случае провала задуманного дела погибну и я. Я раздумывала о слезах принцессы при ее разговоре с герцогом. Конечно же, она притворялась, она вовсе не намеревалась покидать Россию. Но в то же самое время слезы ее были искренни. Она плакала от страха и тревоги. Прежде всего она, вероятно, тревожилась о судьбе маленького Ивана… И все же притворство, проявленное Ее высочеством, смутило меня. Кому из людей не случается притворяться! Но я привыкла к ее чистой детской искренности… Но ведь невозможно всю жизнь оставаться ребенком!.. Однако мое смущение, мое чувство неловкости не проходит…

Фельдмаршал и его адъютант ждали в гардеробной. Я вошла в спальню принца и принцессы. Оба не ложились и сидели при свечах, полностью одетые, ожидая известий. Я чувствовала сердцебиение. Едва завидев меня в дверях, Ее высочество поднялась с кресел. Принц, глядя на нее неотрывно, не встал, однако же. Ее высочество обернулась к мужу и смотрела на него почти умоляюще. Он кивнул и внезапно бегло улыбнулся, словно бы стремясь ободрить ее.

Принцесса вышла к Миниху одна. Я остановилась в стороне поодаль и замерла у стены, опустив руки и чувствуя беспомощность и тревогу. Ее высочество проговорила с фельдмаршалом не более нескольких минут. Затем Миних приказал Манштейну позвать в галерею близ покоев принцессы всех офицеров, находившихся во дворце на карауле.

Спустя еще несколько минут галерея заполнилась гвардейцами. Ее высочество, заметно волнуясь, выступила вперед и заговорила. Она сказала по-русски, что уже нет возможности далее терпеть оскорбления, наносимые регентом ей самой и ее супругу. Она говорила звонко и сильно. Сказала также, что опасность угрожает и маленькому императору. Наконец она сказала, что постыдно терпеть далее эти оскорбления и потому она переходит к решительным мерам и поручает фельдмаршалу Миниху арестовать герцога, надеясь на по мощь и офицеров, которые будут исполнять его приказания.

Ее высочество протянула руку, и каждый офицер приложился к ее руке. Я удивилась, приметив, что рука Ее высочества не дрожит. Затем она решительно подходила и крестила каждого и целовала в обе щеки. В эти минуты она была очень хороша и виделась настоящей государыней России, правительницей, преисполненной величия и в то же время простой, понятной своим подданным.

Офицеры под началом фельдмаршала спустились, топая, вниз, чтобы поставить караул под ружье. Ее высочество порывисто обняла меня и припала лицом к моей груди. Я осме лилась погладить ее ласково по голове и подумала о том, как мало я – увы! – пригодна для защиты и поддержки принцессы…

Граф Миних объявил солдатам, в чем дело. Все громко отвечали, что готовы идти за ним повсюду. Проявляя в очередной раз циническое чувство, я предполагаю, что многие из них надеялись на возможные почести, награды и различные послабления…

Солдатам приказали зарядить ружья. Один офицер и сорок солдат были оставлены при знамени. Остальные, под началом фельдмаршала, отправились во дворец регента. Офицеры, стоявшие на карауле у дворца Бирона, уже были готовы действовать. Фельдмаршал приказал Манштейну стать во главе двадцати человек и, войдя во дворец, арестовать герцога, а в случае малейшего сопротивления убить его без пощады!..