Анна Леопольдовна

Принц Антон видит во всем этом доброе предзнаменование и повторяет то и дело об императрице:

– Она возвратила нам жизнь!.. Она возвратила нам жизнь!..

Он немедленно сел писать благодарственное письмо. По-немецки, естественно. Грустно видеть его, склонившегося низко над столом; он уже очень плохо видит и страдает чрезвычайной одышливостью. В своем послании он передал впечатление, произведенное милостивым письмом императрицы и подарками: «Мы не могли читать этого всемилостивейшего письма без радостных слез и были совершенно вне себя». Впервые в своем письме в Петербург принц подписался не только за себя, но и за детей: «Вашего императорского величества всеверноподданнейшие, покорнейшие и преданнейшие рабы Caterina, Elisabetta, Peter, Alexie, Anton Ulricho.

Поскольку императрица обратилась к нему по-французски, принц Антон решил сделать в своем письме французский адрес: «A Sa Majestet Imperialle L'Imperatrisse Regnantes de touttes le Rousseso, то есть: „Ее императорскому величеству императрице всея Руси“.

* * *

Наши страхи о возможности чахотки у принцессы Екатерины не оправдались. Напротив, кашель ее совершенно прекратился.

* * *

У нас гость. Впервые за время многолетнего нашего заключения. Боже мой! Сколько было хлопот в одевании и уборах. Незнакомая дама посмотрела на меня из зеркального стекла. Странно! Я ожидала увидеть морщины и отчаяние, выраженное в чертах старческого лица. А на меня глянула почтенная особа, щеки ее гладки и белы, а глаза смотрят умно и серьезно. Будучи одетой как должно, она даже и хороша, на мой взгляд… Принцесса же Елизавета в должном уборе – истинная красавица. Я прослезилась, подумав невольно о ее матери. Несмотря ни на что, принцесса Анна была бы счастлива увидеть свое дитя, возросшее, пусть и в заточении, но столь прекрасной девицей.

Впервые за столько лет мы оба, принц Антон и я, имеем честь принимать у себя (то есть принимать в своей тюрьме, ха-ха!) настоящего придворного, столичного вельможу. Это генерал-майор Александр Бибиков [117], известный воинской храбростью и пользующийся особенною доверенностью императрицы. Обе принцессы необычайно конфузились и сидели за столом, замерев и не решаясь ни пить, ни есть. Бибиков сказал им несколько комплиментов. Он был также любезен со мной и говорил, что надеется еще увидеть меня при дворе. В достаточной степени смелое желание! Неужели новая императрица настолько либеральна?..

Принц Антон не уставал расспрашивать высокого гостя о Семилетней войне [118], которой тот был участником. Европа была расколота. С одной стороны – Франция, Россия, Испания, Саксония, Швеция. С другой – Пруссия, Великобритания в унии с Ганновером и Португалия. Особенно интересовался принц блестящей победой русско-австрийских войск в Кунерсдорфском сражении… Гость охотно и подробно отвечал, описывая с яркостью военные действия. Он также сказал, что хотя ему и приятно в высшей степени общество прекрасных дам, однако же он с удовольствием побеседует с принцем наедине, для того, чтобы изложить даже самые мелкие подробности тактики и стратегии…

Но как мне стало ясно, беседа шла едва ли о войне и военном деле. Принцессы и я слышали в гостиной громкий голос принца Антона, выкрикнувший отчетливо и по-русски:

– Нет, нет!.. Это невозможно… Это невозможно к исполнению…

Принцессы переглянулись. Я сделала успокоительный жест и сказала:

– Ничего дурного не может произойти. Вы видели, какой любезный человек посетил нас…

В тот день принц Антон более не вышел к нам. Что же касается господина Бибикова, то он долго беседовал со мной, рассказывал новости светской жизни, подробно описывая балы и празднества, остановился на модах и также с большим знанием дела описал кринолины и мантильи… Я поняла, что он не охотник до чтения, и не спрашивала о книгах… Так мы беседовали любезно и наедине… Но постепенно меня словно бы холод охватывал… Я чувствовала, что вот-вот расплачусь… Господи! Господи! Этот человек жил в одном городе с Андреем, ходил и ездил по улицам, где мог с ним столкнуться нечаянно… Я сжимала губы, мне было неловко сжать пальцы, взмахнуть руками… Не следовало показывать свои чувства человеку, совершенно мне постороннему… Но кажется, мне удалось ничем не выдать себя. Наконец он спросил, не могла бы я повлиять на принца Антона. Я отвечала спокойно, что не имею на него влияния. Бибиков, однако, полагал, что я недооцениваю себя. А дело было вот в чем: Ее величество милостиво позволяла принцу Антону выехать за границу, куда ему будет угодно. Но с одним непременным условием: все принцы и принцессы должны были оставаться в Холмогорах. Разумеется, принц отвечал резким отказом, взволновавшись чрезвычайно. Я же, в свою очередь, отвечала Бибикову, что не смею уговаривать принца, моего доброго друга, расстаться с детьми, с которыми он не расставался никогда и для которых расставание с отцом явилось бы крайне болезненным. Бибиков одобрил мой отказ исполнить его просьбу. Как давно человек моего сословия, любезный и светски воспитанный не целовал мне руку! Принц Антон уже много лет не делал этого…