Анна Леопольдовна

Скорее всего, в те веселые дни поздней осени 1741 года и сложился настоящий заговор, который привел Елизавету к власти. Только составили его не министры и гвардейское командование, а «солдатство», уже насмотревшееся, как приходят к власти в «эпоху дворцовых переворотов». Манштейн, неизвестный автор примечаний на его записки и немецкий ученый Антон Фридрих Бюшинг, спустя 20 лет тщательно собиравший сведения о послепетровской истории России, определенно указывали на то, что агентам Елизаветы Лестоку и Шварцу удалось привлечь на свою сторону нескольких гренадеров Преображенского полка ⁴²⁷. Находившийся в это время в Петербурге брат Антона Ульриха принц Людвиг сообщал о ведущей роли в «революции» шестерых гренадеров. В литературе называется разное количество солдат, но наиболее обоснованным выглядит суждение С. А. Панчулидзева о том, что застрельщиками выступили девять человек, которые после переворота были первыми пожалованы Елизаветой в сержанты Лейб-компании ⁴²⁸.

Во главе предприятия стал Юрий Грюнштейн. Разорившийся в России саксонский купец-авантюрист успел побывать в татарском плену и в 1741 году тщетно пытался добиться правого суда с недобросовестными компаньонами у самой Анны Леопольдовны ⁴²⁹. Осенью того же года обиженный купец каким-то образом поступил в гвардейские гренадеры и нашел общий язык с Лестоком и Шварцем. Они-то и стали главными организаторами заговора, не возбуждая особых подозрений; «засветился» при своих контактах с Шетарди только Лесток. В бумагах М. Г. Головкина сохранились распоряжение об установке наблюдения за придворным лекарем цесаревны и соответствующий доклад принцу Антону. Но в этом отношении ничего конкретного не было сделано, и связи агентов Елизаветы с гвардейской казармой так и остались невыявленными. Заговорщики же обладали информацией о поведении противников. Из донесений Шетарди и опубликованных в «Архиве князя Воронцова» анонимных сообщений некоего дипломата — очевидца событий из свиты посла — следует, что «камер-юнгфера» Анны и слуга принца Антона докладывали Лестоку и Шварцу о всех происшествиях во дворце и даже о поступавших к их хозяевам деловых бумагах ⁴³⁰.

Елизавета и раздраженные новыми порядками гренадеры быстро нашли общий язык — недовольство казармы обрело формального вождя. Иных сведений о заговоре у современников нет, если не считать известия Манштейна о намерении Елизаветы обратиться к войскам с речью о своем праве на трон во время крещенского парада 1742 года, что с точки зрения тактики совершения переворота было по меньшей мере неразумно ⁴³¹.

Кое-какую информацию можно извлечь из пропагандистских сочинений начала царствования Елизаветы, созданных с целью оправдать совершённый ею захват власти. Имеются в виду «Краткая реляция» (якобы разосланная русским послам записка с описанием переворота, которую они должны были неофициально пересказывать со ссылкой на полученное из Петербурга частное письмо) и проповеди на ту же тему, предназначенные дляформирования общественного мнения внутри страны. Тенденциозность этих явно заказных сочинений очевидна, но тем интереснее встретить в них «технические» подробности самого переворота, неизвестные по иным источникам.

Так, и «Краткая реляция», и анонимное, но явно составленное неким духовным лицом «Историческое описание о восшествии на престол Елисаветы Петровны», несмотря на все усилия представить ее действия вынужденными, проговариваются, что контакты гренадеров во главе с Грюнштейном и цесаревны начались задолго до самого переворота. Упоминается и договоренность, согласно которой переворот должен был произойти в период, когда наступит черед нести караулы во дворце самим заговорщикам-преображенцам ⁴³². Подобный план имел более реальные шансы на успех, чем театральная задумка обращения Елизаветы к войскам на параде. Однако события пришлось ускорить из-за непредвиденных обстоятельств.