Анна навсегда

Арис тяжело дышал мне в шею, согревая своим влажным теплом, с ароматом свежевыпитого коньяка. Он был так близко, что я поняла, насколько сложно ему удержать себя в руках. Он прижимал меня к себе всем телом, одну руку оставив в волосах, а другую, плавно спустив на талию. Я понимала, к чему он клонит, но не могла этого сделать. Между сексом с этим гориллоподобным чудовищем и смертью, я без раздумий остановилась бы на втором.

– Пошел вон. Иначе следующая пощечина придется прямиком на обе твои "щеки" ниже пояса. Получал когда – нибудь пощечину коленом? – я улыбнулась как можно язвительнее.

Но он был устойчив к оскорблениям.

Я стояла как истукан, вытянувшись вдоль стены, в которую готова была просочиться, лишь бы этот упырь убрал от меня свои огромные лапищи.

Но он продолжал нависать надо мной так низко, что я начинала задыхаться от нехватки воздуха, от запаха коньяка и от чего – то еще, что озвучить была не в силах даже самой себе. Арис прижимался ко мне всем телом. Я чувствовала, какой он сильный и горячий. Я чувствовала, как налиты его мышцы. Как тверд его рельеф. Никогда не думала, что в этой ситуации мне будет стыдно за свои кости, но я бы предпочла упираться в него кубиками на животе, чтобы выглядеть на уровне. А не как исхудавшая жалкая жертва серийного маньяка – убийцы.

– Я хочу курить, – сказала я громко, прямо ему в ухо.

Арис моментально отпрянул.

– Анна, я знаю, что ты не куришь, не выдумывай.

– В бунтарском возрасте подростка я курила как паровоз. Я бросила в тот день, когда познакомилась со своим Мужчиной. Похоже, что раз он является выдумкой моей больной фантазии, то курить я и не бросала. Принеси мне пачку сигарет и можешь остаться на ночь с условием, что ты будешь спать в одежде и не притронешься ко мне никакой из выпирающих частей своего тела.

Арис оглушающе рассмеялся. Это было неожиданно шумно и по децибелам походило на раскат грома. Я медленно шагнула вдоль стены в сторону двери, чтобы меня не задело волной его нечаянной радости. Этот театр одного актера длился так долго, что я успела испугаться за сохранность его нервной системы. Со стороны мне на мгновение показалось, что он абсолютно безумен.

Но он остановился так же внезапно, как и начал.

– Ты кое – что забыла, дорогая. Ты больна, а не я. Ты заперта в подвале, а не я. Ты беглая сумасшедшая, а не я. И если завтра я устану от своих чувств к тебе, то ты отправишься восвояси. И как далеко ты пойдешь? До первого случайного прохожего, потому что твои портреты висят по всему городу. Я, как твой муж, позаботился о том, чтобы твои поиски организовали особенно тщательно. Я сотрудничаю с поисковиками. Я лично обследовал каждый уголок леса в поисках тебя. Я давал интервью всем местным телеканалам, рассказывая, какую опасность ты представляешь для детей города. Что ты не в себе и готова не только на похищение, но и на убийство. Тебе не поверит ни один человек. Никто не верит людям, с таким диагнозом, как у тебя. Просто будь хорошей девочкой и перестань мне угрожать. Давай уже будем сотрудничать.

Он не задавал вопросов. Он не выдвигал мне предложений. Он просто ставил меня перед фактом. Давай. Будем. Сотрудничать.

У меня не было ни сил, ни желания спорить с ним. Я показала ему средний палец и состроила гримасу отвращения. После чего демонстративно улеглась в свою постель и отвернулась лицом к стене, давая понять, что сегодня в этой тюрьме ему не рады.

Через несколько мгновений за моей спиной с грохотом захлопнулась дверь.

Он никогда не просил прощения и не унижался передо мной. Он выдвигал мне предложение с заведомо готовым ответом. И если вдруг по каким – либо причинам мой ответ не совпадал с тем, что уже созрел в его голове, то Арис просто спокойно дожидался, когда я отвечу то, что нужно услышать ему. У него не было никаких вариантов развития, кроме правильных. А правильные были только в его голове.

Сейчас, спустя столько времени, я вспоминаю это всё с улыбкой. Я была такой смешной, такой наивной, такой глупой девчонкой. Я до электромагнитных импульсов в душе искренне верила в то, что если мне удастся его довести до края, то он широким взмахом руки откроет дверь и скажет мне одно – единственное слово: "Проваливай". И я тогда так осторожно подойду к нему, ожидая подвоха. Но его не случится. Всё будет честно. Он даже не повернется взглянуть мне в след, а я изо всех сил побегу по подвалу в сторону дневного света. Туда, где есть еще хоть что – то помимо меня, него и четырех бетонных стен, обшитых дешевой фанерой для лучшей звукоизоляции. Как можно дальше от этого заплесневелого дна, в котором я обитала несколько долгих, нескончаемых недель. Я приду домой, к мужу, который будет ждать меня по – прежнему. И он запишет меня на прием к психотерапевту, чтобы я смогла справиться с тем, что мне пришлось здесь пережить.