Анна Павлова. Легенда русского балета

Многие уверены, что именно Дягилев открыл Павлову миру. Но это далеко не так. Еще задолго до знакомства с Дягилевым и за год до возникновения «Русских сезонов» Павлова уже танцевала в Швеции, Дании и Германии, и ей рукоплескали лучшие залы Европы. Более того, известно, что изначально «Русские сезоны» были исключительно оперными, и именно Павлова предложила Дягилеву включить в оперные сезоны и русский классический балет. Дягилев изначально отнесся к этой затее весьма скептически, решив, что европейцам, а тем более парижанам, едва ли понравится столь далекий от привычного для них стиль. Он долго не соглашался, но Павлова настаивала на своем, уговаривая, убеждая и обосновывая свою правоту, и, получив одобрение некоего комитета, Дягилев все же решился попробовать включить в программу «Русских сезонов» балет. Однако стоит отметить, что и здесь не обошлось без договоренности с Анной – обязательным условием было участие самой Анны Павловой в составе труппы Дягилева в первом спектакле.

А. Павлова с своей уборной примеряет пуанты

Характер имени Анна:

«Обладательница имени Анна имеет необычайно развитую интуицию и часто обладает даром ясновидения. Предчувствует события, отгадывает сны. Мышление Анны чересчур аналитично, ничто не ускользнет от ее пытливого взора. А ее врожденная миловидность и обаяние позволяют ей склонить на свою сторону кого угодно».

Анна была ярой сторонницей классического русского балета, и еще при жизни многие пытались упрекать ее в излишней традиционности и консерватизме. Сама она пыталась искать новые хореографические формы, но понимала, что, в отличие от модных тенденций в одежде, новые веяния в танце ей совсем не близки. Однажды она посетила в Дрездене школу Мэри Вигман, поборницы нового движения в танце, пыталась проникнуться, понять, прочувствовать, но… Впоследствии Анна много раз повторяла, что красота танца значила для нее все, а уродство – ничего. И как она ни старалась увидеть красоту в новом, вся ее сущность категорически отвергала все то, что казалось ей уродливым, а именно некоторые пластические элементы новой хореографии. Она была уверена, что красота дарит людям счастье и приближает к совершенству, а это может дать только классический балет.

Впрочем, Павлову заинтриговал и заинтересовал авангардный, провокационный танец Айседоры Дункан. Анна познакомилась с талантливой американкой, часто посещала ее студию, завороженно смотрела на танцующую «революционерку», но при этом продолжала неустанно пропагандировать неувядающее искусство русского классического балета везде, где было можно.

Характер имени Анна:

«Анна умеет красиво рассказывать о совершенно простых вещах и заставить к себе прислушаться собеседников. В общении разборчива, принимает гостей, но только тех, которые ей приятны, иных может выставить за дверь. Склонна начинать все с нуля, даже если предыдущая работа еще не закончена. Ей необходимы трудности.

Она всегда убеждена в своей правоте, и даже если и пытается отойти от своих убеждений, то только для того, чтобы провести сравнительный анализ и вернуться на прежние позиции, убедившись в том, что она права».

В своем дневнике Айседора Дункан описывает случай, как однажды договорилась встретиться с Павловой между ее репетициями: «В течение трех часов я сидела в напряжении и замешательстве, наблюдая изумительную ловкость Павловой. Она казалась эластичной и сделанной из стали одновременно. Ее прекрасное лицо приняло суровое выражение мученицы. Ни разу она не остановилась ни на минуту… Когда пробило двенадцать часов, был приготовлен завтрак, но за столом Павлова сидела белая и бледная и почти не прикасалась к пище и вину. Признаюсь, я успела проголодаться и съела много пожарских котлет. Павлова отвезла меня обратно в гостиницу, а затем поехала в Императорский театр на одну из бесконечных репетиций. Очень утомленная, я бросилась в кровать и заснула крепким сном, благословляя свою звезду за то, что милостивая судьба не наградила меня карьерой балетной танцовщицы».