Анна Павлова

«Что я вижу на горизонте? – говорится в сопровождающей песне. – Это парус? Может, это корабль с апельсинами, который везет золотистые фрукты для новогоднего праздника? Yo-o-itona, Yoi! Yoi!» Сначала кули бежит вдоль пристани, всматривается в море, затем стряхивает пыль с брюк и танцует, отбрасывая веревки, которыми рабочие подвязывают рукава кимоно, поскольку он теперь уверен, что Новый год будет благоприятным.

В пересказе это звучит не очень сложно, но танец ни в коем случае не был легким. Я приблизился к сцене и нервно начал с кулаком в кармане изображать, будто я кули и мне холодно. Затем я увидел, что мой любимый учитель тоже вышел на сцену и танцует со мной. Существовал ли когда-либо более благородный способ вернуть человеку уверенность?

Перед нашим отъездом учителя сделали нам подарок, который мы хранили всю жизнь, – веера, ими пользовались на представлении «Додзёдзи», во время приезда в Японию Эдуарда VIII, тогда еще принца Уэльского.

Затем – в Кобе. Нигде за пределами Токио мы уже не встречали роскоши, подобной «Империал-отелю». Я так стремился сэкономить деньги на уроки танцев и на дешевую прелестную одежду, что, наряду с несколькими наиболее авантюрными поляками, решил испробовать японский отель. Спать на полу по-японски неожиданно оказалось очень удобно.

Некоторые из мужчин купили элегантные кимоно и стали их носить, а однажды вечером мы устроили прекрасную вечеринку. Служащие отеля и так считали всех европейцев ненормальными, интересно, что они подумали, увидев нас на этот раз? Те члены труппы, которые не стали тратить деньги на японские одеяния, главным образом девушки, надели маскарадные наряды, варьировавшиеся от купальных костюмов до непромокаемых мешочков для купальных принадлежностей, надетых на голову вместо шляпок, и тренировочной одежды с пришитыми к ней крылышками.

Я посетил водопад Нунубики, который заслуженно пользуется славой одной из достопримечательностей Японии. Для того чтобы добраться до него, мне пришлось взобраться на бессчетное количество холмов, но высокий узкий водопад был воистину прекрасен и не так коммерциализован, как Ниагара. Он навеял на меня мысль о нескончаемом отрезе блестящего белого шелка.

Помимо отеля наша жизнь в основном протекала в русском стиле. Русская дама, мадам Александрова, на время присоединилась к труппе и исполняла некоторые мимические роли. Остановилась она в Русском доме, где все мы питались. Это спасло нас от разорительных опытов с маленькими японскими ресторанчиками. Я усердно работал над «Русским танцем», а американец Оливеров посоветовал внести в него новые па. Он показал, как это сделать, и все получилось хорошо. Не знаю, много ли трупп в наше время поощряет своих танцовщиков импровизировать подобным образом, особенно когда являешься партнером звезды. Всем нашим зрителям понравился танец, но это не помешало мне ужасно нервничать целый день накануне представления. Мадам почти ничего не сказала мне по поводу танца, но время от времени до меня доносились кое-какие слухи. Больше всего я приободрился, когда узнал, что она считает меня настоящим артистом, так как я всегда стремлюсь улучшить свою работу и пытаюсь исполнить новые па. Несколько дней я был доволен собой.

Когда мы танцевали в Осаке, жить продолжали в Кобе, совершая каждый день двухчасовые поездки туда и обратно, потому что отели в Осаке были слишком плохими и дорогими. В общем, это путешествие означало три поезда, множество неудобств и большую головную боль для меня как для переводчика.

Когда мы прибыли в Киото, древнюю столицу Японии, нас встретила огромная толпа. Мы ехали по городу на такси, увешанных флагами. Это в точности напоминало цирковой парад. Павлова долго беседовала со мной, советуя продолжать заниматься японскими танцами, а это было совсем непросто, потому что мы останавливались в каждом городе на два-три дня. Она нашла учительницу, которая стала с нами путешествовать. Я очень радовался до тех пор, пока не обнаружил, что это удивительное маленькое создание не имеет ни малейшего представления о времени. У нее была необыкновенная система: она приходила по крайней мере на час позже, показывала одно движение и куда-то убегала на полчаса. Таким образом, мы занимались за всю вторую половину дня всего около получаса. Даже месье Дандре не смог с ней справиться. Мы называли ее Кошачье Личико-сан.