Анналы

39. Подобным же образом погибли Требеллен Руф и Секстий Пакониан; Требеллен умертвил себя собственною рукой, а Пакониан был удавлен в темнице за стихи против Тиберия, которые он там сочинил. Об этих случаях Тиберий узнал не из-за моря и не от проделавших долгий путь вестников, а находясь у самого Рима и отвечая на письма консулов в тот же день или по миновании ночи и как бы видя воочию льющуюся в домах римлян кровь и руки палачей. В конце года скончался Поппей Сабин, не отличавшийся знатностью происхождения, но благодаря близости к принцепсам добившийся консульства и триумфальных отличий и на протяжении двадцати четырех лет стоявший во главе важнейших провинций не за выдающиеся дарования, а потому, что, справляясь с возложенными на него поручениями, не возвышался над ними.

40. Далее следует консульство Квинта Плавтия и Секста Папиния[55]. В этом году из-за привычки к творящимся вокруг ужасам не привлекло особого внимания дело Луция Арузея и предание смерти.. .[56] но оставили гнетущее впечатление обстоятельства гибели римского всадника Вибулена Агриппы. После выступления обвинителей он тут же в курии достал спрятанный под тогою яд и, проглотив его, тотчас упал, но подоспевшие ликторы подхватили умирающего и потащили его в темницу, где ему, уже бездыханному, затянули на шее петлю. Не избежал казни, совершаемой над римскими гражданами, и носивший царский титул Тигран[57], некогда властитель Армении, а теперь подсудимый. Бывший консул Гай Гальба и оба Блеза добровольно наложили на себя руки: Гальба получил суровое письмо Цезаря, отстранявшее его от получения провинции, а Блезов Тиберий лишил жреческих должностей, которые обещал, пока их семья была благополучна, назначение на которые отложил после того, как ее постиг удар, и которые теперь отдал другим, как незанятые; и Гальба, и Блезы восприняли это как предписание умереть и сами над собой исполнили приговор. И Эмилия Лепида (о ее замужестве с молодым Друзом я сообщил выше)[58], преследовавшая мужа всевозможными обвинениями и при жизни своего отца Лепида, несмотря на постыдное поведение, оставшаяся безнаказанной, привлекается к ответу доносчиками за прелюбодейную связь с рабом, и так как ее бесчестье не вызывало сомнений, она сама, не пытаясь оправдаться, положила предел своей жизни.

41. Тогда же подвластный каппадокийцу Архелаю народ клитов[59], так как его заставляли по принятому в наших провинциях обыкновению подвергнуться цензу и вносить подати, ушел в Таврские горы и там благодаря условиям местности успешно оборонялся от невоинственных царских войск, пока легат Марк Требеллий, присланный наместником Сирии Вителлием с четырьмя тысячами легионеров и отборными вспомогательными войсками, не окружил осадными сооружениями два холма, на которых засели варвары (меньший из них называется Кадра, другой — Давара, и не вынудил силой оружия к сдаче дерзнувших на попытку прорваться и, отрезав воду, — всех остальных. А Тиридат между тем с согласия парфян принял под свою руку Никефорий и Анфемусию и несколько других городов, которые, будучи основаны македонянами, носят греческие названия, а также Гал и Артемиту, исконные города парфян, и это было радостно встречено всеми, кто проклинал жестокость выросшего в Скифии Артабана и надеялся на мягкий нрав получившего римское воспитание Тиридата.

42. Наибольшим преклонением окружила его Селевкия, могущественный, обнесенный стенами город, не впавший в варварство и удерживающий устройство, которое ему дал его основатель Селевк. В нем избирают триста богатых или известных своей мудростью граждан, которые образуют сенат; есть гражданская власть и у простого народа. И когда между ними устанавливается согласие, они ни во что не ставят парфян, но, если у них возникают раздоры, тогда и те и другие стремятся заполучить их помощь против соперников, и те, поддержав одну из сторон, забирают власть над обеими. Это и случилось незадолго пред тем, в царствование Артабана, который, руководствуясь собственной выгодой, отдал простой народ в подчинение знатным, ибо управление, осуществляемое народом, создает свободу, тогда как господство немногих ближе к царскому произволу. Прибывшего к ним Тиридата они осыпали старинными царскими почестями, а также и теми, которые так щедро придумало новейшее время; вместе с тем они не скупились на поношения Артабану, по матери Арсакиду, а по отцу безвестного происхождения. Управление Селевкией Тиридат предоставил народу. Затем, когда он стал обдумывать, в какой день ему торжественно вступить на престол, прибывают письма от Фраата и Гиерона, правителей наиболее значительных префектур, с просьбой немного повременить. Решив дождаться столь могущественных мужей, он тем временем отправился в Ктесифон, местопребывание парфянских властителей; но так как Фраат и Гиерон со дня на день откладывали поездку, Сурена[60] в присутствии многих и под возгласы общего одобрения повязал голову Тиридата царскою диадемой.