Annotation

Выползать из-под одеяла не хотелось. Пошарила ладонью по кровати, по креслу рядом. Нашла пульт. Включила телевизор, стала переключать каналы, пока добралась до городского. Шли утренние новости. Она щелкнула дальше и резко вернулась обратно, чувствуя, что задыхается.

— …в котором было обнаружено тело предположительно хозяина дома, — рассказывал за кадром мужской голос, пока на экране мелькали кадры пожарных, ментов, каких-то людей среди обгорелых стен. — Андрей Петрович Горин, крупный бизнесмен, наследник империи, созданной его отцом, также погибшим при невыясненных обстоятельствах вместе с семьей десять лет назад. По факту пожара заведено уголовное дело.

Десять лет назад. Вместе с семьей. При невыясненных обстоятельствах.

Каких невыясненных? Сгорел! Точно так же сгорел!

Она слышала треск огня вокруг себя и чувствовала запах гари, будто снова стояла посреди полыхающего пожара.

Да, огонь был в ее голове. Он преследовал ее повсюду. Не только сейчас — всю жизнь.

Это от огня она бежала.

Это из-за него она боялась собственного имени.

Это он сжирал все вокруг — и сжирал ее изнутри все десять лет.

И это он отражался в ее глазах, когда она влетела в кабинет Власова.

— Это он! Понимаешь? Он!

— Кто он? — удивился Алексей, вскакивая с кресла.

— Закс! Это он Андрея грохнул.

— Господи, ты о чем? Сядь, успокойся! — гавкнул Власов, изменившись в лице, и потянулся к графину. Налил воды. Подал ей стакан.

— Типа ты не знаешь, что Горин погиб, — она взяла из его рук стакан и быстро зашептала: — Это Закс его убил. И сжег, так же как и нас. Я слышала тогда, слышала, как он приказал облить все бензином и сжечь. И они сожгли. Маму, папу и меня. Это он! — крикнула она и выронила стакан.

Тот упал на пол, но не разбился, покатившись по полу и расплескивая воду. Несколько мгновений Власов смотрел на мокрый пол. Потом перевел взгляд на нее. Она обхватила себя руками и крупно задрожала, не в силах заставить члены расслабиться.

— Если это он, то мы его посадим, Аня.

— Это точно он, — как заведенная повторила Анна. — Он дома не ночевал.

— Откуда ты знаешь? — ошарашенно спросил Власов.

— Я живу с ним.

Глава 16. Горины

Если что-то и оставалось, то только ржать. По-настоящему так. От души. Кроме черного юмора, в голову больше ничего не приходило. Была еще одна мысль, вяло трепыхавшаяся в голове. Он уже видел все это однажды. И будто бы наблюдал со стороны, имея полное право, наконец, сказать: «Не я!» Эту мысль он пытался запихнуть поглубже, потому что она не приносила ничего, кроме гадского жжения, как от ожога. И оказывается, попытка оправдаться не ведет ни к чему. В конце концов, все справедливо. За всякое «не я!» надо платить.

Теперь все просто стало на свои места.

К концу зимы он был четко уверен в двух вещах.

Во-первых, одному, без посторонней помощи, ему не выбраться из того болота, в которое он попал.

Во-вторых, ему начхать на это болото.

Может быть, потому и тянул так долго. Днями торчал в офисе. Ночами — в квартире Анны. И ничего не планировал. Ждал окончания проверки, понимая, что ничего не поможет.

Пока в офис не ворвался Алекс с воплем: «Охренеть, Закс! И даже не бухой!»

Он тогда только повел бровью и негромко переспросил: «А должен быть?»

«Да мне похрен, что ты должен! Дуй в Москву!».

«Что я там забыл?»

«Сам знаешь».

О! Он прекрасно знал!

Имени этого человека называть не стоило. Обращаться к нему было нельзя ни под каким видом. Тем более, просить. Но других шансов не оставалось, и Виктор слишком хорошо отдавал себе в том отчет.

«Я ему звонил», — процедил сквозь зубы Ольховский.

«Так ты уже звониииил…» — протянул Закс.

«Харе ржать! Между разговорами о моей неудачной семейной жизни я намекнул…»

«Тебе традиционно нехер делать».

«Закс! Заткнись! Вариантов все равно нет. Поедешь? Иначе Горин развалит все!»

Иногда ему хотелось, чтобы все развалилось.

«Поеду», — отозвался Виктор.

Все решилось быстрее, чем он ожидал. По его возвращении из Москвы Андрей Горин был уже мертв. Закс ломанулся к Лизе. Она рыдала у него на плече и одновременно проклинала его за то, что он натворил с их жизнями. Она не разбирала уже, кого оплакивает: Андрея, их брак, убитого ребенка или саму себя.

Чувствуя себя так, будто его закатали в асфальт, поздно ночью он возвращался домой, к Анне. Уже почти не понимал и не помнил себя в последние сутки. Не сожалел — он редко сожалел. Просто смотрел на дорогу, на пробегающие за стеклом огни. И не думал. Думать было выше его сил. Если бы задумался, вылетел бы на встречку и закончил бы все одним махом. Заодно утащив за собой в ад кого-то еще.

Когда доехал, оказалось, что, и правда, лучше бы по встречке. Ее не было. Вещей в квартире тоже не было. Обрывал телефон. Бесполезно.

Под утро не вопил по единственной причине — не спал.

Душ. Кофе. «Носорог».

Офис.

Арест.

Адвокат.

Допросы.

Забытье.

И снова ночные вопли.

Действительно, отчего бы не ржать. Чувствуя, что медленно сходишь с ума, вернувшись на десять лет назад.