Аномалия

Открывается дверь, входит невысокий толстый человек. Мои глаза не привыкли к яркому свету. Я щурюсь, закрываюсь ладонью, пытаюсь отползти в угол комнаты. Человек поднимает рукав пиджака, смотрит на громоздкие золотые часы…

Доктор!

Андрей Петрович!

Доктор, скорее! Заберите меня отсюда!

Доктор!!

Я пытаюсь отползти в тень, но чьи-то руки не дают мне двигаться. Внезапно всё пропадает, и передо мной возникает испуганное лицо девушки. Я лежу в воде, на мне сидит девушка с короткими светлыми волосами. Она крепко прижимает мои руки ко дну резервуара. На ней чёрный халат. Стены вокруг тоже чёрные. Я пытаюсь вдохнуть. Откуда-то сверху раздаётся громкий голос: «Да, держи его! Не давай ему двигаться! Юля! Брось всё это, возьми отвёртку. Скорее! Вытащи экран замка. Там должны быть восемь проводов – цвета радуги и чёрный. Замкни синий с жёлтым, красный с фиолетовым и чёрный с зелёным!»

Палата Э-21, терапия, секретная база девятого отдела. Лина.

– Всё, я пришёл в себя, – тихо сказал я. В этот момент дверь аппаратной открылась, и доктор Карцев, раскидывая висящие провода, бросился к резервуару:

– Кайнын! Ты в порядке? Как меня зовут? Название проекта?

– Карцев Андрей Петрович, проект «Волхвы».

Я сел и огляделся. Пахло горелым железом. Оборудование разбросано по углам, прочные металлические кронштейны вырваны из стен. Трещины на триплексе аппаратной. Рядом со мной на коленях стоит доктор Карцев, сзади него, с большим чёрным полотенцем в руках, – Виталина.

– Что случилось?

– Ты немного разрушил лабораторию, Кайнын.

– Разрушил? – я посмотрел на руки, но доктор покачал головой:

– Нет, не сам. Твой разум. Телекинетическое воздействие. Мы знали, что такое возможно, но масштабы, Кай, масштабы! Потрясающе… Виталина Валерьевна, позаботьтесь о нём, а мы расчистим проход и привезём другую каталку.

Мы остались одни. Я попытался встать, но Лина положила мне руки на плечи:

– Не надо, это опасно. Тут легко упасть, да и сил сейчас мало.

Я кивнул. Сил не было совершенно.

Девушка с обычной быстротой и точностью переключила рычаги, сливая жидкость из резервуара, и укутала меня полотенцем. «Опять как робот» – подумал я, но в этот самый момент она остановилась и посмотрела мне в глаза. Несколько секунд длилось молчание. Хотелось заполнить его словами, выражавшими эмоции от только что произошедшего. «Я переживала» и «прости, что всех испугал» – эти фразы были естественны и нужны, здесь и сейчас, но так и не были сказаны. Лина смутилась и, отведя глаза, принялась меня вытирать.

Я чувствовал себя виноватым. И дело было не в устроенном неосознанно погроме (разумеется, это была очевидная и явная вина, и, судя по разрушениям, я подверг опасности всех находившихся рядом), а в том, что смелость девушки, её попытка показать мне свои чувства, осталась без ответа, и моя растерянность (пусть и вполне объяснимая) стоила ей смущения. И хотя для большинства людей произошедшее покажется незначительным и даже забавным пустяком, для инопланетной машины с глазами оленёнка пустяком это не было. Я видел.

Я увидел её мысли.

Глава 11

В эту ночь Аномалия явилась за мной.

Перейдя границу сна и яви, я на восемь часов потерял возможность вернуться в реальность – такова была сила инъекции снотворного. Я провалился в глубокий беспокойный сон. Мне снился Влад. Он просил спасти его, прийти за ним как можно скорее. И вот мы снова стоим на площадке в конце дороги. Вокруг горы, одни только горы. Монстры, каких я раньше никогда не видел, бегут на нас…

Каждый раз я проигрывал, и монстры набрасывались на беззащитного друга. Это повторялось много раз: мольбы о помощи, сражение, жуткая сцена пира чудовищ. Зрелище, от которого начинались судороги и тошнота, от которого я задыхался. Пять? Десять? Сколько было уже этих сражений? Обречённость, боль, страх – я был заперт с ними на долгие часы, которые во сне превращались в дни.

Когда вместе с утренним сигналом часов хватка препарата ослабла и позволила мне вернуться, вырваться из кошмара и открыть глаза, я был одновременно самым несчастным и самым счастливым человеком во вселенной. Счастливым – потому что всё оказалось лишь сном, просто сном. Но туман пережитого ночью ещё не рассеялся до конца; все мышцы болели, во рту ощущался неприятный металлический привкус, одежда и простынь были пропитаны потом, одеяло лежало на полу.

При виде этой картины доктор Карцев, зашедший проверить мои показатели, спешно вызвал дежурную медсестру и бросился ко мне, снимая с шеи всегда находившийся при нём круглый сканер. Я попытался успокоить его, но из-за пересохшего рта голос, кажется, лишь добавил тревоги за моё состояние.

После тёплого душа, завтрака и пары инъекций я, наконец, полностью пришёл в себя. Доктор настаивал, чтобы я провёл день в кровати, и мне с большим трудом удалось добиться разрешения побыть в Зале Цветов (так сотрудники лаборатории называли иногда комнату отдыха).

Доктор сидел за столиком, разложив три планшета и сравнивая длинные таблицы данных. Он вздохнул, по очереди погасил экраны и посмотрел на меня: