Аномальные истории

— Угу! Билли Бонса!

— Да, поставили бы посудину на прикол — в камышах, — Васильевича, от скуки дальнего блокпоста, уже несло в морские просторы, за казённым, но по праву, ему, принадлежащим имуществом. — Есть же рестораны из парусников, забегаловки на пристанях, гостиницы, там же, а из ПЛ — ни одной. Наша первая будет. Размечтался, глаза закатил:

— Камбуз оставим без изменений — чего на кухне менять?

Ракетные шахты: пока, даже не знаю, подо что их приспособить, но аппетит приходит во время еды. А это уже на камбуз… Кубрики, то есть спальня и прочее, для матросского и старшинского состава: озвучивать не будем, но в принципе, можно и гостиницу организовать. На верхней палубе — летнее кафе. Кают-компания: казино, тотализатор, бар-ресторан и прочее. Ядерный реактор будет гнать самогон, горилку, что, в прочем — одно и тоже, только названия разные. Самое сердце атомной каши — для приготовления особых коктейлей. Например: «Свободный радикал», или «Весёлый рентген». Пойло, как пойло: подумаешь, моча слегка светится в темноте, вроде светомузыкального фонтана. Водяные цистерны отведём под запасы спиртного, и даже, их можно соединить напрямую с реактором, пока не знаю, для чего. Впрочем, из некоторых резервуаров устроим зимний бассейн.

— Ну ладно — хватит, — Головин встал, оглядел ещё раз помещение и беззлобно сказал. — Размечтался. Пойду по территории прошвырнусь — посмотрю, что да как.

История третья Активная защита

Выйдя на улицу, он направился в сторону плаца, откуда только что, сильно бабахнуло. Подбежав ближе, Семёнович увидел двоих: старлея — снабженца Анютина и заведующего вещевым складом, прапорщика Петренко Василия Петровича. В воздухе носился запах гари и медленно оседали обрывки кевларовых нитей. Неожиданно, прозвучал ещё один сильный хлопок, после которого, мимо пролетела деформированная каска.

— Что за…?! — заорал Головин, не зная, что и думать о случившемся. — Какого…?!

— Всё спок, командир! — весело отозвался снабженец. — Это Петрович активный бронежилет изобретает — с количеством взрывчатки, никак определиться не может.

— Чего, активный бронежилет?! — Фёдор, аж рот открыл, от удивления, так и не привыкший, с утра, к неожиданным сюрпризам, — на кого броник? На танк? Слушай, Сергей, скажи этому изобретателю, что он не бронетранспортёр и, направленным взрывом, пулю не остановишь. Может, и можно, конечно, но взрыв распространяется во все стороны, с одинаковой динамикой, и «отдачей», равной главной противодействующей взрывной волне, ему все рёбра выломает, и не только их. А обед снизу выдавит, причём, с реактивной силой.

— Да, говорил уже, но он ни в какую, — ответил Анютин и добавил. — В последнее время, нашему вещевику, сны о смерти, сниться стали. Как бы не списали — по дурке.

— Какие сны? О чём? У нас тут тишина, и басмачей не предвидится.

— Да уж, Фёдор Семёнович, это точно! — старлей почесал затылок. — Он ещё бронежилет с динамической защитой конструировал: такими металлическими блямбами обвешался, что как средневековый рыцарь выглядел.

— Ну и как? Работает?

— Работает, только вес такой, что вдвоём под руки, таскать приходится. На каске манекена, нарастили лобовую броню: пулю держит — только маленькая вмятина, но голову отрывает, вместе

со шлёмом.

— Петрович, у нас, ликвидатором Чернобыльской аварии был, — заметил Головин. — Хоть и не в первых рядах, но всё равно неизвестно, куда он там залазил. А залезть, как мне говорили — было куда. И вляпаться тоже — было во что.

— Мне кто-то сказал, что если находился в тридцатикилометровой зоне, то к твоей фамилии, полагается приставка «фон», — пошутил снабженец. — В. П. фон Петренко.

— А если в десятикилометровой — обязательно обращение «Ваша Светлость», — добавил командир и, усмехнувшись, посмотрел в сторону прапорщика, копошащегося с манекеном, и не заметившего прихода начальника. — Ну, а если был на самой станции — непременно обращение «Ваше Сиятельство».

— Подойдя со спины к Петровичу, стоящему со стволом и готовившемуся, к прицельному выстрелу, Головин хлопнул его по плечу, со словами:

— Ну, что, Кулибин — изобретаешь?

От неожиданности, прапорщик, вместе с автоматным рожком, опорожнил и мочевой пузырь. Без остатка, и то, и другое. Велик и могуч русский язык, но и его стало не хватать, в некоторых случаях, чтобы яснее и подробнее изложить свои мысли. Ещё при забивании гвоздей, Петрович сделал множество открытий, в области лингвистики, о которых никто даже не подозревал. Могучий обогатился выдающимися перлами суровой современности, но сейчас, он превзошёл самого себя. Неловко вышло…

История четвёртая Чайка

Оставив мокрого и ругающегося конструктора наедине с лужей, Головин продолжил обход по вверенной территории. Дойдя до казарм, бросил взгляд на дальнее поле: пернатые летали, но чаек, среди них, не было.