Аноним

Сегодня этот пожар в глазах Фрэнка… Боже, он заставил его отшатнуться! И бояться, бояться за сохранность своих сердечных бастионов, потому что сила и страсть, неожиданно нашедшиеся внутри него, ошеломили.

«О чём вообще думает этот мальчишка?! Точнее, где находится разум этой взбалмошной рыжеволосой мегеры, по ошибке судьбы назначенной мне в подруги? Ехать в Париж сейчас, когда на улицы стекается всё больше и больше недовольного, озлобленного народа… Так опрометчиво, так небезопасно! И Фрэнк… Он видел нас вместе с де Муллье в ложе… Он вспылил, хотя прекрасно знал, чем я занимаюсь. Мальчишка! Совершенно не контролирует своих эмоций, всё прописано на лице… Но это… даже приятно в какой-то мере, давно я не вызывал своим поведением таких ярких, а что более важно — подлинных проявлений чувств… Надо будет поработать с ним в этом направлении. Пора учиться сохранять «хорошую мину при плохой игре» и держать себя в руках».

— Вы прекрасно задумчивы сегодня, месье Джерард. Чем занята ваша драгоценная голова сейчас? — подал голос из полумрака кареты его спутник.

Джерард мысленно встрепенулся, осознавая вдруг, что всё это время думал лишь об одном человеке, а совсем не о том, как он собирается проворачивать свой спонтанный план во владении де Муллье. Но внешне он лишь чувственно ухмыльнулся, переводя взгляд из-под полуопущенных ресниц от окна в полумрак, туда, где, предположительно, должно находиться лицо собеседника. Помолчав немного, с облегчением осознавая, что второй рукой он бессознательно вычерчивал тонкими пальцами знаки на колене мужчины напротив, он поблагодарил вошедшие в рефлекс привычки и сказал:

— «Дон Жуан», мой друг… Эта опера оказалась действительно великолепной. Как давно я не слышал настолько качественного исполнения и столь трагичного произведения. Я слишком вдохновлён сейчас, месье Камиль, прошу, не принимайте близко к сердцу мою молчаливую задумчивость.

Он легко пробежал пальцами чуть дальше, касаясь внутренней стороны бедра, отчего мужчина напротив вздрогнул всем телом. В карете было довольно тесно, поэтому колени пассажиров были переплетены и в некоторых местах тесно прижаты друг к другу. При большом желании Джерард мог бы дотянуться и до паха мужчины, но он не собирался начинать этих игр, не добравшись до спальни. Личная комната секретаря революционного сообщества — вот была самая главная цель сегодняшней поездки. Джерард находился в уверенности, что его спонтанное появление в покоях де Муллье обязательно принесёт должные плоды. Никто не прячет слишком далеко даже самые важные документы, если пребывает в уверенности, что кто-либо посторонний не окажется в их спальне.

— Вы прекрасны в своей задумчивости, месье Джерард, — выдохнул, наконец, его спутник. — Я мог бы наблюдать за вами вечность, мне даже жаль немного, что мы так скоро приедем.

— Вот как? — удивлённо вскинул бровь Джерард, снова возвращаясь к разглядыванию темноты за окном. — Я думал, ваше поместье несколько дальше.

— Мы едем довольно давно, просто вы, будучи погруженным в свои мысли, не заметили этого.

Джерард улыбнулся. Сколько он мог бы думать о Фрэнке, если бы время было неограниченно? Нет, нет, нет… Надо заканчивать с этими мыслями. Жар желания, взметнувшийся в его потемневших глазах, всё-таки опалил его. Обжёг самый краешек, хлёсткой плетью черкнув по поверхности сердца и низу живота… Нет, этому не бывать. Он сможет контролировать себя. Или просто поговорит с Фрэнком серьёзно, по душам. В свете последних событий, сейчас совсем нет времени на это, но если придётся…

— Вы прекрасный компаньон, месье Камиль. Давно ни с кем рядом мне не размышлялось об искусстве так спокойно и приятно.

— Мне лестно это слышать, mon cher… Знали бы вы, как я горю желанием поскорее оказаться внутри своих покоев, — жарко произнёс мужчина, накрывая блуждающую по его колену руку своей и сдавливая тонкие пальцы.

О, Джерард предполагал. Камиль де Муллье, всего два года назад бывший никем, одной из пешек в свите короля Иосэфа, за последний год рьяно и быстро поднялся по должностной лестнице и сейчас стоял лишь немного ниже основных руководителей и вдохновителей революционного сообщества. И весь этот год, случайно встречаясь с Джерардом в Париже, он проедал в нём дыру глазами, он горел, и Мадьяро не мог не отметить этого. Но на тот момент де Муллье был совершенно бесполезен ему, поэтому удостаивался лишь приветственных кивков и ничего не значащих улыбок.

Всё изменилось буквально на днях, после того, как его королева попросила поразмышлять о том, как незаметно подобраться к управляющей верхушке революционеров. Секретарь, владеющий бумагами, стал лучшей кандидатурой для того, чтобы начать искать информацию, и им так кстати оказался воздыхающий по Джерарду месье Камиль.