Anonyma

Возлюбленный был удивлен. Если бы он знал, сколько у меня всего внутри!

Это для тебя, именно для тебя, – подумала я. – Если хочешь, бери. Я для тебя открыта.

В тот день я не ощутила благодарности к нему, но много позднее – благодарность за тот вечер и за бережное обращение со мной – тихая благодарность, совсем бессловесная. Он был предупредительным, а я не знала, как себя вести.

Я не умею общаться с мужчинами, – сказала ему. – Мне нужно сначала научиться.

Учись со мной, – сказал возлюбленный.

Хорошо, – ответила ему.

И вот я до сих пор училась, и иногда было невыносимо тяжело…

Тем вечером… Наверное, это произошло слишком быстро? – Как-то спросила его. – Это было тебе слишком быстро? Может быть, нужно было подождать?

Я не умела играть с мужчинами, завлекать их, соблазнять, – была простая, простодушная, доверчивая, пожалуй, от этого мужчинам скучновато было: им нужно стремиться за добычей, преодолевать препятствия, добиваться, выкладываться… Азарт, гонка, адреналин… Со мной ничего этого не было. Я не дала ему ни препятствий, ни гонки, ни адреналина.

Возлюбленный спросил меня, будем ли мы спать вместе? – ведь он мог пойти на диван.

Я ответила, да, вместе.

Он спросил меня, нужно ли ему отвернуться: я раздевалась.

Да, отвернуться, – ответила ему.

Он сидел, отвернувшись, на постели.

Я скинула одежду, оставшись в белье, и прошмыгнула под одеяло.

Нет, тогда не было страсти и не было опыта, было желание и было смущение, и как все будет? И как произойдет? И что делать?

Происходило все медленно, и было оно потом оценено, и выросло в глубокую благодарность и привязанность.

Мы прижались друг к другу, я положила ему голову на плечо: так много нежности было к нему… Иногда до слез. И вот этот первый поцелуй в губы, осторожный, и вот первое прикосновение к моей обнаженной коже, и вот я прикасаюсь к нему… Я делала то, о чем давно мечтала.

Он бережно ко мне прикасался, я узнала его руки. Мне кажется, я была немного неуклюжей… Мне казалось, хочется всего и сразу, как ребенку. Он медленно меня раздел, и я смутилась, мне хотелось полной темноты и побольше одеяла на себе. И вот я посмотрела на свое обнаженное тело и на его, и было непривычно, и я прикрыла глаза, и смущение стало уходить… И тогда еще не знала: он любит видеть и смотреть.

И он бережно вошел в меня и… В то время как он был во мне, мне показалось: я – в нем. И теперь ему принадлежала: бери-бери-бери меня. Я почувствовала – как это приятно принадлежать и отдать себя совсем, и растворяться, и исчезать, когда выстраивается ритм, когда тело начинает звенеть, когда все мысли исчезли. Все.

* * *

от твоих прикосновений

дрожат листочки

и бабочки, и губы

Запись шестая. Невинность

И ты узнал меня.

И ты был удивлен.

Сначала он возвел меня на пьедестал, думая, какая я недоступная, чего не было с самого начала. Ему хотелось бы, чтоб я была недоступна, потому что так интереснее. Интереснее игра.

Но мне не не хотелось на пьедестал: тебя сначала возводят, а потом же и сбрасывают. Я поняла, когда это «сбрасывают» произошло.

Когда возлюбленный стал позволять себе грубые слова. Немножко разочарования хорошо сочетались с глубоким облегчением. Меня сбросили.

Когда тебе говорят, что у тебя плоская грудь и тебе нужен бюстгалтер, да, для этого коричневого платья до пят, ты уже не принцесса. Когда тебе говорят, что ты съела ведро картошки, когда это был кулечек картошки фри в каком-то бельгийском бистро. Когда тебе говорят про морщинки, когда напоминают высморкаться…

Кажется, это были такие шутки.

Я больше не принцесса… Радостно порхавшие бабочки в животе складывали в тот миг свои голубые крылышки, как если б укладывались на зимовку. Иногда я смотрела на губы возлюбленного, которые очень хорошо знала, они мягкие, сухие и теплые, расслабленные, иногда требовательные… Они умели скользить по телу, и об этом можно было только мечтать, когда лежишь одинокой ночью в постели и смотришь в потолок, и только луна светит в окно и не дает уснуть.

Его губы были мягкие и теплые, они следовали повсюду. Для них не было преград. Где-то они останавливались и впивались, отчего внутри, в животе начинало звенеть… Я не знаю, что это… Там что-то открывалось и начиналась жизнь. Эта жизнь в животе начинала вибрировать, потихоньку распространяться на все тело, и вот уже все тело звенело, пронизанное мягкой дрожью, кажется, сокращалось все: кожа, мышцы, каждая клеточка, связки. Голоса не было. Дыхание прерывалось. Глаза смыкались сами и больше их было не разлепить… А губы продолжали скользить, мягко, все вниз, и вниз, и вниз.

Сладкая агония… Слышался голос, он выходил из моего рта, но я слышала: это не мой.

Это не мой голос, я слышала его в первый раз. Возлюбленный молчал, его голоса не было, а я не могла раскрыть глаз, еще не могла. Я лежала расслабленная, легкая дрожь еще гуляла по телу, глаза были закрыты, и на внутреннем «экране» я видела вспышки энергии, такой яркий фейерверк, всполохи желтого, зеленого, фиолетового.

Все это происходило внутри меня – эти вспышки. Мои руки были расслаблены, мои губы, мой рот, все лицо.