Ant (СИ)

Только она, испуганная неожиданным рывком, на секунду потерялась в окружении размытых колон. Взвизгнув, эллет дернула ногами и почти сразу же услышала звенящий грохот, хлестнувший по ушам — это опрокинувшийся столик ударился об пол беседки и разбросал все, что поддерживал. Шум заставил Тауриэль отвлечься, рассматривая серебряный кувшин и осколки фарфоровой миски, летящие по ступенькам в темноту. Но Ороферион не мешкал, и, болезненно вцепившись в ее ногу, заставил оседлать свои колени.

От сильного толчка картинка перед глазами рассыпалась, и воительница не сразу почувствовала, как Трандуил сминает ее ягодицы своими большими горячими ладонями Ритмично. Чувственно. Сопровождая каждое движение громким выдохом, опалявшим шею.

Теперь его лицо было напротив, а губы растянулись в коварной усмешке — синда забавлялся, глядя в неискушенные глаза, выдающие растущее желание. Подогреваемое чужим телом между ног и уверенными пальцами, изучающими живот сквозь толщу одежды. А после скользнувшими к груди, которая напряглась от скопившегося внутри томления и воспоминаний о запретных ласках.

Ласках, подаренных другим. Взявшим с эллет клятву верности, и лишь мысль об этом заставила ее стиснуть зубы; так нельзя, Линдир не заслужил предательства! ..

Но доводы совести затмил напор Орофериона, по-хозяйски сжавшего два упругих холмика, отчего Тауриэль невольно всхлипнула, удерживая рвущийся стон. Зажмурившись, она подалась вперед, навстречу алчным рукам, но в голове без устали крутилась одно и то же слово — нельзя.

Оно билось, словно волна о камень, остужая тело, но не давая ему сил отстранить мужские руки; не замирающие, причиняющие отголоски боли, смешанные с наслаждением и терзающие внутренние мышцы. От нового падения воительницу спас неясный шорох, который заставил ее распахнуть глаза и увидеть небольшую птичку, стремительно летящую прочь от дрожащих веток хеномелеса. Но могла ли эта кроха так взволновать светлячков, беспорядочно метающихся над землей? Неужели здесь был кто-то еще? ..

Подобная мысль отрезвила эллет, и на место возбуждения пришли испуг и стыд. Теперь уже она избегала касаний, всматриваясь в черные силуэты растений и пытаясь отыскать иллюзию.

— Всего лишь птица, — шепнул Трандуил, легко задевая губами рыжую прядь на виске. Но сейчас его тепло вызвало лишь опасение — это нужно прекратить, ведь если кто-то увидит…

Что тогда будет, не хотелось даже представлять, и Тауриэль мотнула головой, прерывая череду долгих поцелуев, скользящих по щеке, но Ороферион не сдался. Одним движением он развернул ее к себе и почти агрессивно припал к раскрасневшимся губам, давая понять свое… уже не желание — требование.

Оно сквозило в каждом движении, в каждом касании упрямых рук, которые неожиданно замерли на воротнике котарди. Мгновение, и эллет невольно подалась вперед — Трандуил и не думал возиться с пуговицами. Кажется, несколько из них все же упало на пол, судя по резким низким звукам, долетевшим снизу.

«Нельзя!» — метнулось в голове, и Тауриэль отчаянно вцепилась зубами в язык эльфа, тут же отпрянув: она еще никогда не смела противиться…, но и Владыка не требовал подобного.

Удивление ослабило его хватку, а в глазах блеснула ярость. Острая и пронзительная, словно нож, что заставило воительницу соскочить на пол и броситься к ступенькам. Но от испуга она не сразу отыскала кусочек иссиня-черного, усыпанного звездами неба; пышный вьюнок с дрожащими на ветру овальными листьями завораживал, словно колдовские чары.

Эллет успела сделать лишь шаг, прежде чем ее спина оказалась плотно прижатой к груди Орофериона, источающего злость и напряжение. Эта ядовитая смесь казалась такой осязаемой, что Тауриэль даже не смогла сопротивляться и молча наблюдала, как ее ноги скользят по каменным плитам обратно в темноту.

Понимание вернулось с резкой болью, когда эльф поставил ее коленями на лавочку и толкнул вперед, чтобы воспользоваться секундной заминкой. Воительница, теперь лежавшая грудью на твердой спинке, почувствовала кольцо цепких пальцев на своих запястьях и неистово забилась, помогая себе короткими вскриками.

Но Трандуилу это не мешало, и он ловко просунул руку под ее локтями и дернул на себя, вынуждая подняться.

— Давай, кричи громче, чтобы все знали, — услышала эллет возле самого уха и замерла, — и менестрель тоже.

Напоминание о Линдире захлестнуло ее жгучим стыдом, который быстро сменился ощущением беспомощности: Тауриэль не могла и шевельнуться. Но даже будь свободными руки, что она сделает крепкому, закаленному в боях воину? Ничего, поэтому оставалось лишь с содроганием наблюдать, как переливаются белые камни на перстнях Орофериона, пока он расстегивал уцелевшие пуговицы.

— Не надо, — шепнула воительница, нехотя сознавая, что впервые в жизни не может защитить себя.

— Тише. Тебе же нравилось до этого… — нежно сказал Владыка и погладил эллет по щеке. Но она отпрянула и судорожно замотала головой:

— Нет!

— Нравилось, — пропел Трандуил с усмешкой, кладя руку на вздрагивающий живот воспитанницы, — как и сейчас.