Анталия от 300 у.е., или Все включено

Он поднимает на меня глаза в красных прожилках и без слов отдает бумаги. Я достаю из кармана рубашки пластиковую бутылочку с американским аспирином и ставлю ее перед ним:

— На, ешь.

Ильхам приезжает из аэропорта в начале двенадцатого, когда мы с Бебеком уже поджидаем его на ресепшене. Следом за разноцветной толпой туристов появляются белл-бои с багажом, а за ними заходит Ильхам. С усталым, пустым лицом он берет со стойки карточки и начинает объяснять, как их следует заполнять. Он говорит почему-то очень тихо, и туристы его не слышат и не слушают, суетятся, переставляя сумки и пакеты у ног, некоторые закуривают, другие уже наливают себе чай из стоящего в углу аппарата.

Подойдя к нему, я забираю из его рук карточки и спрашиваю шепотом обозленной жены:

— Тоже, что ли, пил вчера?

Он слабо кивает, и я подталкиваю его к Бебеку, стоящему у дверей в атриум:

— Идите. Я расселю.

Бебек достает из кармана бутылочку с таблетками и молча протягивает ее Ильхаму. Я оглашаю ресепшен криком:

— Уважаемые гости!

Закончив с новыми туристами и ответив на вопросы нескольких старых, я нахожу Ильхама с Бебеком в игровой комнате. Они беззвучно трясутся в смехе, сжимая в руках большие бокалы с пивом.

— Почему-то мне захотелось сказать вам, что в отель сегодня приехал хозяин, — объявляю я, остановившись у дверей.

Лицо Ильхама серьезнеет, он поднимает голову:

— Правда?

— Правда. Слушайте, мальчики, я уеду часов до пяти, ладно? Если Мехмет приедет за деньгами раньше, отдадите ему мои. Я предупредила на ресепшене, они дадут вам ключ от моего сейфа.

Ильхам открывает рот и закрывает его, не произнеся ни слова. Он допивает пиво и ставит стакан на стол. Бебек откидывается на спинку стула:

— Еще будешь?

— Давай. Что еще делать?

Кажется, работа достала нас всех окончательно.

Переодевшись в ложмане, я подъезжаю к отелю, где Оксана уже ждет меня, неловко присев на невысокий парапет, словно боится испачкать или помять цветастую юбку до пят. Я открываю ей дверь машины. Она садится и, окинув взглядом салон, шепчет едва слышно:

— Мы на этой же машине ездили с Вадиком в Анталию. — Она всхлипывает. — Вот тут на чехле пятнышко. Он ел шоколадное мороженое…

Я поворачиваюсь к ней и вижу слезы, мокрые дорожки текут по ее щекам и повисают каплями на подбородке.

— Извините, — тихо говорю я. — Вы хотите поехать?

Она кивает, зажимая всхлип кулаком.

Плачет Оксана долго. Забывшись, она пришептывает, постанывает и подвывает по-бабьи, с силой прижимая ладони к лицу. В ее слезах и жалость к себе, и злость, и страх.

Я молчу, смотрю на дорогу. Машина забирается все выше и выше, дорога становится все более извилистой. Навстречу мне попадаются перегруженные, опасно кренящиеся на поворотах камионы, из-за спины высвистывают дорогие машины с неместными номерами. Я закуриваю, и дым привлекает внимание Оксаны.

Она затихает, я тут же протягиваю ей пачку и замечаю, что она дрожит.

— Давайте остановимся, выпьем воды, посмотрим на горы? — предлагаю я.

— Здесь? — с недоумением спрашивает Оксана, указывая подбородком на лес, окаймляющий дорогу с обеих сторон.

— Нет. Смотрите.

Машина поворачивает, и справа, далеко-далеко внизу, неожиданно раскидывается залитая солнцем долина, поделенная на квадратики угодий. Тут и там попадаются блоки теплиц и свечки мечетей. Воздух сухой, ленивый ветер едва колышет его.

Я заезжаю на посыпанную щебенкой стоянку небольшого кафе, где обычно останавливаются туристические автобусы. Сейчас стоянка пуста — автобусы проехали здесь несколько часов назад, и навстречу нам никто не спешит. Я покупаю в лавке сигареты и воду, беру из стеклянного шкафа бублик с кунжутом, и мы усаживаемся за пластиковый стол, стоящий у края пропасти. У подошедшей немолодой усатой женщины я прошу чай себе и кофе Оксане.

— Какой воздух здесь… — тихо говорит Оксана, глядя на долину. Ее лицо покраснело и припухло, а глаза стали заметно уже.

— Оксана, вы ели что-нибудь?

Она кивает:

— Да, я вчера ела.

— Попробуйте бублик, очень вкусный, — говорю я, протягивая ей половинку. На стол падают желтые зернышки кунжута.

Она послушно берет хлеб, откусывает и принимается жевать, механически двигая челюстями и явно не чувствуя вкуса.

Скоро начинается самый сложный для водителя и самый красивый для пассажира участок дороги. На каждом повороте я плотнее перехватываю руль вспотевшими ладонями, представляя, как машина соскальзывает с наклонной дороги в лазурную лагуну, которых тут несчетное множество и которые всегда вызывают восторг у туристов своей нереальной рекламоподобной красотой. Мой водительский опыт небогат, а по этой дороге я и вовсе никогда не ездила на водительском месте, и сейчас я корю себя за то, что осмелилась сесть за руль арендованной машины, да еще и взять с собой пассажира. Я бросаю миллисекундный взгляд на Оксану — она клюет носом, словно борется из последних сил со сном. «Да, вот она лучшая похвала мастерству водителя — спящий пассажир», — думаю я и задерживаю дыхание, въезжая в очередную петлю поворота. Когда-то отсюда свалился в пропасть автобус с немецкими туристами. Я почти готова молиться.