Анти-Ахматова

В конце пятидесятых годов, в свои семьдесят Ахматовой пришлось влюбиться в нескольких очень молодых литераторствующих мужчин. Осторожно, конечно, — молодым мужчинам это гораздо меньше льстит, как бы высоко сама дама ни ценила свои чувства.

Лиля Брик легко и радостно могла хвалиться перед светскими знакомыми в Москве победами. Иосифу Бродскому в Норенской вряд ли без неловкости можно было бы показать невесте поношенное четверостишие (а в самоцитировании любовного пафоса действительно есть что-то от непервой свежести):

Глаза безумные твои
И ледяные речи
И объяснение в любви
Еще до первой встречи.

Такие стихи посылала Ахматова Бродскому в ссылку, и он еще через тридцать лет со своим фирменным брезгливым, непроницаемым видом, но яростно защищался — что не был влюблен, не объяснялся, не обещался, не давал повода… Анатолию Найману, которому она писала многозначительные выспренности, «горчайшие», ревновала, устраивала сцены и пр. — вообще ничего не оставалось делать, как настойчиво отмалчиваться. Самый непричастный (неприближенный: Бродский слишком талантлив, Найман слишком красив) — Бобышев — пишет:

«Она была красива и в 70 лет». — «Вы это как молодой человек чувствовали»? — «Чувствовал». После ее смерти меня об этом же спрашивала Надежда Яковлевна Мандельштам. Она спросила: вот вы были влюблены в нее? Я сказал: да, я был влюблен в нее. Тогда она «сразила» меня вопросом: а вы желали ее как женщину — ведь именно к этому все и сводится? Я ответил: но это же не единственное проявление любви, взять описание у Сапфо — она говорит о волнении, расширении зрачков, о холодном дрожании пальцев — это все было…

Дмитрий БОБЫШЕВ. Я здесь. Стр. 311

У Бродского не было.

В общем, обычная ахматовская история — нелюбовь, которую она облекает в старомодные гекзаметры легенды.

Обычная Лилина история: награда за неумирающую женскую добродетель — легкомыслие.

Шереметьево. Рейс Токио — Москва — Париж. Пока самолет заправлялся, транзитные пассажиры слонялись по залу. Среди них был Ив Сен-Лоран, который возвращался в Париж после шоу в Японии. Этот король парижской моды, поглазев на толпу в зале ожидания, сказал своему директору Пьеру Берже: «Унылое зрелище! Никогда не видел такого количества толстых женщин в черном. Не на ком глаз остановить. Вот разве что на той элегантной даме в зеленой норковой шубке. Видимо, от Диора?» — «Это Лиля Брик, сестра Триоле. Я ее знаю». Так произошло знакомство. В самолете Сен-Лоран прислал ей и Василию Абгаровичу (мужу) два бокала шампанского и попросил адрес отеля, где они будут жить. С этого и началось. «Каждый день приносили от него свежие цветы, — рассказывала ЛЮ, вернувшись. — Дорогие орхидеи, камелии, однажды внесли в кадке дерево, усыпанное апельсинами. Пришлось открыть вторую половину двери. Он ежедневно звонил, присылал приглашения туда-сюда. Туда — это демонстрация последней его коллекции, на которую съезжается «весь Париж». Сюда — это завтрак у него дома. Как выглядит дом? Это особняк, масса комнат, сплошь антикварные вещи отменного вкуса, огромное полотно Матисса <…> Почему-то мраморная лошадь в натуральную величину… В общем — шикарно.