Анти-Клаус

— Просто выгляни в окно, Джордж. В Сен-Поле — середина зимы, а я могу заставить траву расти. Это мои первые пробы, но думаю, что смогу сделать то же самое с каждой сельхозкультурой продаваемой в мире.

Джордж моргнул на меня сквозь толстые линзы своих очков.

— Джек, ты говоришь об очень серьезной прибыли. И не только о ней. Это имеет большое политическое значение. Огромное. Даже президент не может заставить траву расти в середине зимы.

Я похлопал его по спине.

— Это новая эра, Джордж, и она принадлежит мне.

За два дня до Рождества Дженни пришла в кабинет и сказала:

— Кое-кто, хочет тебя видеть. Свое имя он не назвал.

Я уже голову сломал, разрабатывая франчайзинговую схему «Чудо-Урожая». Понятно, что посетить каждого потенциального клиента лично, будет невозможно; поэтому придется нанимать людей для поездок по стране и исполнения ритуала. Основная проблема была в том, что даже если всего один раз я расскажу им как это делается, и дам возможность это сделать — они смогут уйти и делать всё самостоятельно, послав меня и мою франшизу далеко и надолго.

— Извини, кто бы это ни был, скажи ему, что я занят.

— Он говорит, что ему очень нужно тебя видеть. Это по поводу травы. — сказала Дженни, вернувшись несколько минут спустя.

— Хорошо, хорошо. — Я вышел из-за стола и пошел к входной двери. На крыльце стоял высокий, худой человек; одну сторону его лица освещали алые лучи, прошедшие через витраж; другую сторону — желтые. Он носил черную широкополую шляпу и длинный черный плащ; его сухие и седые волосы почти достигали плеч.

У него был большой нос, но в остальном его лицо было странно незапоминающимся, как если бы он пошевелил головой, когда фотографировался.

— Здравствуй, Джек, — сказал он, но руку не протянул.

— Да? Боюсь, я очень занят.

— Что ж, я пришел, чтобы избавить тебя от всего этого.

— Извините?

— Думаю, что у тебя есть кое-что, принадлежащее мне. По сути, мне достаточно было взглянуть на твой задний двор, чтобы понять, что у тебя есть нечто принадлежащее мне.

— Я не знаю, о чем вы говорите. Я думаю, что вам лучше уйти с моей собственности, пока я не вызвал копов.

— Мой ящик, Джек. Мой верный старый ящик, и все мои порошки, кости, и… — тут он поднял указательный и большой пальцы и сделал небольшой потряхивающий жест — динь-динь, — колокольчики.

— У меня нет ничего, что принадлежит тебе. Я даже не знаю, кто ты.

Мужчина едва заметно улыбнулся.

— Джек, я думаю, ты точно знаешь, кто я. Я тот, кто может ждать очень долго, чтобы заполучить то, что хочет. Я тот, кто последует за тобой до края земли. У тебя мой старый верный ящик, Джек. Я за ним вернулся, его не оказалось на месте, и конечно же, пришлось немного разузнать вокруг, куда он делся.

— Он был выброшен. Он лежал в грязи. Кто скажет, он твой?

— Он мой, Джек, потому что он мой, и я хочу его назад.

— Забудь об этом. Ясно? Ты понимаешь по-английски? Этот ящик теперь мой, и ты никак не докажешь обратное.

— Ну и что ты собрался с ним делать, Джек? Помимо того, что твой задний двор выглядит как Кентукки?[4]

— Я не буду тебе говорить, что я собираюсь с ним делать.

Человек улыбнулся еще шире, его глаза блестели на красно-желтом лице арлекина.

— Я знаю. Ты думаешь, что стал хозяином судьбы, так ведь? Ты думаешь, что станешь богаче чем может себе представить человек. Но это не так, Джек. Никогда так не было. Ритуал действует только один раз. Он поможет тебе, когда ты беднее бедного и не знаешь, что делать. И у него всегда есть своя цена, которую, так или иначе, ты должен полностью заплатить.

— Ладно, ты сказал, что хотел. Теперь я звоню копам.

— Ты так и не понял, верно? Ритуал — это не акт доброты. Я не занимаюсь благотворительностью, Джек, никогда не занимался. Ритуал — это искушение. Ритуал — это то, к чему ты обращаешься, когда твой Господь Бог оставляет тебя. Как вы думаешь, почему я пришел на Рождество? Нет ничего более приятного, чем кто-то отрицающий свою веру в самый канун непорочного зачатия?

— Ты с ума сошел. Проваливай отсюда.

— Я предупреждаю тебя, Джек, мне нужен мой старый добрый ящик, и если я не получу его, тебе придется за него расплачиваться.

Я рывком захлопнул дверь перед его лицом. Некоторое время он ждал снаружи: я мог видеть его лицо сквозь рельефное стекло окошка в двери. Затем, очень осторожно, так что она не издала ни звука, он закрыл дверь-сетку; повернулся и ушел прочь.

Вниз по лестнице скатились Трейси и Майки.

— Папа хлопнул дверью! — сказал Майки.

— Ветер подхватил её, — ответил я, взъерошивая ему волосы.

Из кухни вышла обеспокоенная Дженни:

— Кто этот человек? Что ему нужно?

— Ничего. Просто бродяга в поисках халявы.

— Ты разозлился на него. Я слышала.

— Я же сказал тебе, всё в порядке.

Я попытался вернуться в кабинет, но Дженни схватила меня за руку.

— Что-то случилось, не так ли? С тех пор как ты вернулся из Розо, ты ведешь себя очень странно.

— Ничего не случилось. На самом деле, всё в порядке на сто девяносто процентов. В этом году мы проведем Рождество, которое запомним на всю оставшуюся жизнь.