АнтиБожественная комедия 4

— «Гомосексуализм», — раздался в голове знакомый голос. Обернувшись, я увидел Леарию, которая с невинным видом хрустела яблочком.

— Так, так, так, — медленно произнес я, подходя ближе. Клеопатра, было, обрадовалась, что я сейчас настучу по роже Парису, но моей целью было нечто противоположное.

— Что? – фыркнул псевдогерой Троянской войны.

— Любишь волосатые хот-доги?

— Что?

— Разить шоколадную норку? Кричать в пещеру? Лизать Джигурду? Месить глину? Прочищать канализацию?

— Что? – побледнел Парис, догадываясь, куда я клоню.

— Ты другие слова знаешь? На букву «п», к примеру.

— Что?

— Другие слова, пидарас. Ты знаешь другие слова? Или тебе дупло так разъебали, что задели твой нездоровый мозг? Давай, скажи еще раз «что». Ты был гомосеком, сука?! Ты сосал хуи у павших?! Тебя ебали в жопу, мудозвон?! Парис, ты просто пидор! И это не простое оскорбление, а констатация невьебенно постыдного факта! — победно рявкнул я в белое, как мел, лицо Париса. Затем развернулся и деловито пошел в сторону Астры.

— Збышек! – крикнула рыжая и потрясенно умолкла. Обернувшись, я увидел, как Парис извивается в тисках Ахиллеса и пытается добраться до меня, лязгая зубами.

— Уебашка, — фыркнул я.- Сзади хотел меня ударить? Вот и поворачивайся к пидарасам задом. Сразу же воспользуются шансом.

— Пидор, — уверенно промолвил Ахиллес и хуйнул Париса в ближайший фонтан. – Омой свой срам.

— Победа команды короля Белета, — громко возвестил Зевс, поднявшись с трона. Я, мило улыбнувшись Клеопатре, отправился к своим друзьям, шепнув ей напоследок.

— Отсоси мне, прелесть.

Чуть позже, после традиционного ужина в честь верховных иерархов и проходящих Игр, Зевс поднялся с белого трона и обратился ко всем с речью. Странной и малопонятной, но я был уверен, что каждый из нас вынес что-то индивидуально для себя. Громовержец не был лаконичен, но все-таки говорил правильные слова. Даже Ахиллес, который стоял рядом с матерью, прослезился.

А говорил он о прощении. Прощение дается тем, кто осознал свои грехи и научился жить в мире и согласии. Прощение дается тем, кто поступается своими принципами ради ближнего или общего дела. Прощение дается достойным, и Зевс видит нескольких достойных среди нас. Игры, как бы жестоки и суровы они ни были, направлены как раз на то, чтобы грешные души достигли просветления и поняли, за что их отправили в Ад. И самое главное. Чтобы грешные души раскаялись в том, что делали. Чего уж там. Даже меня пробрала речь Владыки Олимпа, который изначально показался мне старым напыщенным идиотом, любящим упарываться амброзией и огуливать различных богинь.

Верховные иерархи не показывали своих эмоций. Они уже слышали эти слова, а их сердца и души были чернее ночи. Им не достичь прощения и они знали это лучше, чем кто бы то ни был. Для них жизнь и существование – это обычная Игра, которая позволяет победителю стать на ступень выше, чем проигравший. В Аду, где развлечения жестоки, нет места прощению. Нет места чему-то хорошему и доброму. Почти нет. Я видел, как Герцог Элигос смотрит на свою даму, а Леария смотрит на него. Видел огонь в их глазах и чувствовал искры тепла, еле тлеющие в их холодных душах. Почему-то мне казалось, что именно они стали на тот путь, где стояли другие грешники. На путь к прощению.

— Бля, жиза! – всхлипнул Ахиллес, обнимая мать. – Четко.

— Он ранимый, — грустно улыбнулась Фетида. – Здесь его дом, а не там, куда вы отправляетесь.

— Знаю, госпожа, — кивнул я. – На самого грустинка напала. Сколько же вы ждали встречи?

— Тысячи лет, Степан. Тысячи. Я надеялась, что когда-нибудь, увижу своего сына. И я дождалась.

— Что же будет дальше? Ахиллес уйдет, и вы больше не встретитесь? – тихо спросила Астра.

— Встретимся, — улыбнулась нимфа. – Обязательно встретимся.

— Хотелось бы в это верить, — честно сказал я и робко постучал грека по спине. Тот отстранился от матери и быстро вытер глаза. Враг не должен видеть твою слабость. Иначе он использует ее против тебя. Я улыбнулся гиганту и произнес. – Нам пора, дружище. Скоро все закончится.

— Ага. Ма… — Ахиллес запнулся, неловко глядя в пол, но Фетида все поняла.

— Я всегда буду с тобой, сынок. Просто знай это. У тебя хорошие друзья и они всегда тебе помогут. А ты. Не забывай, кем ты должен быть.

— Воин? – спросил грек.

— Нет, — улыбнулась она. – Ты должен быть человеком. Достойным человеком.

— Буду, — коротко ответил он, сжимая мать в объятиях. А затем добавил. – Бля буду.

Зевс, от внимания которого не укрылось прощание матери с сыном, негромко кашлянул, привлекая внимание, после чего поднял руки, как до этого делал Ра. Все участники Игр, словно по команде, закрыли глаза, приготовившись к переходу в иной мир. Странно, но сейчас я себя чувствовал куда более защищенным и даже счастливым. Рядом стояла Астра, держа меня за руку. Впереди был Герцог Элигос и Леария, готовые прийти на помощь даже такому праведнику-раздолбаю, как я. А позади стоял бывший враг, ставший моим другом. Я чувствовал хриплое дыхание Ахиллеса. Спокойное и уверенное. С такой бандой ничего не страшно. В этом я был уверен.