АнтиБожественная комедия 8

- Есть пара идеек, - улыбнулся я, а потом ойкнул, когда в дверной проем вошли пятеро легионеров. За их плечами бздливо маячил Алфей, чьи глаза меняли настроение с елейного на преисполненные ужаса.

- Не двигаться! – предупредил один из римлян, сняв с головы шлем. – Вы проследуете с нами.

- Тише, дружище, - я ласково похлопал напрягшегося Ахиллеса по плечу. – У нас тут еще дела. Кровоубийство – не выход.

- У, сука! Конь, бля! – проворчал грек, не спуская с Алфея злобных глаз. – Уебу, бля! Шампиньон, нахуй!

- Я говорил вам. Гадость замышляют они по отношению к префекту, - плаксиво ответил Алфей.

- Спокуха, парни. Без мечей, кулаков и прочего, - улыбнулся я, поднимая руки. – Мы с вами идем.

- А куда ты денешься? – недобро усмехнулся старший пятерки и, резко взмахнув кулаком, отправил меня на пыльный пол Алфеевой хибары. – Связать их и в яму.

- Лисы-пиздолизы, - только и мог пробормотать я, прежде чем отключиться. Да, в который, сука, раз. Вам смешно? А мне вот не очень.

Глава четвертая. Котел страданий.

Римско-иерусалимские ямы были удивительным местом. Во-первых, это действительно были ямы, где сидели разномастные узники, часть из которых загремела сюда по политическим причинам, а часть за то, что поганила облик города своими экскрементами и мазней на стенах. Да, да. Все как у людей привычного мне времени. И во-вторых, воняло здесь похлеще, чем в Аду, хотя Ад был создан для того, чтобы мучить людей, но люди превзошли Преисподнюю раз так в пятнадцать. Самым зловонным местом ямы был широкий глиняный горшок для вполне очевидного использования. К нему старались вообще не подходить без особой нужды, ибо нужды в нем было и так предостаточно.

- Очухался, лысый? – спросила Астра, когда я поморщился и открыл глаза.

- Очухался. Неплохо он меня вырубил, - ответил я, принимая сидячее положение и прислоняясь спиной к стене. – Что новенького?

- Ахиллес отпиздил трех заключенных, когда те решили потрогать его белые одежды, - усмехнулась рыжая. Я перевел взгляд в угол, где стонала вышеупомянутая троица, носящая следы жесточайших побоев и смотрящая на грека с первобытным страхом. – А так, ничего нового. Мы опять загремели в кутузку из-за твоего распиздяйства.

- А чего сразу я?

- А того, - буркнула Астра. – Прошлый раз нас к Алфею кто привел? Братишка его. А сейчас мы сами вломились, сломали дверь и помешали его противоестественной ебле с бородатым уебком. Ты думал, что у них тут все так и устроено? Вламывайся в дома, проси одежду, еду, пугай любовников и тебе за это ничего не будет? Ха! Распиздяйство чистой воды, Збышек.

- У, сука! – прорычал Ахиллес, когда побитая им троица пошевелилась в углу. – Сидеть, бля, смирно. Свиноёбы, нахуй.

- Прости, дружище. Надо было тебе дать добро на выбивание дерьма из голов римлян, - хмыкнул я, обращаясь к греку. Тот колко усмехнулся и хлопнул меня по плечу, чуть не сломав пару костей.

- Нормально все, поляк. Хоть какое-то разнообразие.

- Угу, - вмешалась Астра. – Это для тебя разнообразие, а для нас с жирным балбесом уже привычное место обитания. Он любит попадать в дерьмо. Говорила же, тянет его в теплое и вонючее.

- Прости, заинька. Разленился я на казенных харчах, - улыбнулся я, тыкая подругу в бок. Та слабо улыбнулась в ответ и тихо вздохнула.

- Что делать-то будем? – спросила рыжая.

- Эй, бродяги, - громко крикнул я, обращаясь ко всем обитателям ямы. – Что тут деется вообще?

- Хули тут делаться-то будет? – мрачно ответил один из заключенных, сгорбленный иудей с плешивой бородкой. Он стрельнул в сторону Астры похотливым взглядом и, нарвавшись на красноречивый бешеный взор Ахиллеса, отвернулся. – Римляне – псы.

- Не говори, - согласился я. – И долго вас тут держат?

- Зависит от преступления, - лаконично ответил еврей.

- А ты-то за что попал в яму?

- Политический я, - гордо вскинулся он, заставив Астру рассмеяться.

- Ну как же, - фыркнула рыжая. – Тут все, блядь, срали в углах и говном стены мазали. Политические, блядь.

- Мессия грядет, - веско вставил иудей, подняв вверх грязный палец. – Каждому воздастся по делам его.

- Знакомые речи, - кивнул я. – И что с политическими делают? Ты, говори, давай. А то Ахиллесу надо бы ярость выпустить. Как бы ты не попал под раздачу.

- Львам их бросают, - усмехнулся еще один заключенный, высохший и тощий, как жердь, старик. – У римлян тута все просто. О мессии говоришь, иди ко львам в пасть. Срешь на стены – ко львам.

- Удивительное разнообразие, - хмыкнул я и, подняв голову к плетеной решетке, громко крикнул. – Эй, псы римские! У вас тут жрать давать не принято? А ну как поднимем бунт и закидаем вас какашками!

- Заткнись, - последовал громкий окрик сверху. – Скоро тебе жрать не потребуется, галл.

- Ну вот. Еще и в Астериксы записали.

- Ты скорее Обеликс, лысенький, - улыбнулась Астра. – Пузом уж точно похож. А вообще, заканчивай орать. Скоро сами узнаем. Отсюда быстро выводят. О, смотри.

Решетка, закрывающая яму, отодвинулась в сторону и в дыре появилась ехидная морда римского солдата, который смотрел на нас.