АнтиБожественная комедия 8

- Абсолютно. Польша, Черный Степан, бумага эта. Охота на ведьм в самом разгаре. Теперь понятно, почему Злата, внучка хозяйки, волосы под платком прячет и на улицу не выходит.

- И почему? Что такого в рыжих волосах.

- От Диавола оно, господарыня, - ответила старушка. – Так этот Степан и твердит, а люди его слушают.

- Как обычно, блядь. Найдется языкастый фанатик и понеслась. Давайте всех жечь без разбору, пятки кочергой подпаливать и в воду бросать. Всплыла – ведьма. Утонула – ну, хуйня случается, - ругнулся я. – И как теперь у такого предка душу-то попросить? Если она у него вообще есть. Не иначе, Черным Степаном кличут за то, что бездушный.

- Как есть правда, господарь.

- Но идти туда придется, - хмыкнул я. – Бабусь, а одежды у тебя нет какой?

- Найдется, господарь. Найдется.

- И заканчивай меня господарем называть.

- Да, господарь, - улыбнулась старушка и отправилась к выходу из комнаты. Мне оставалось только устало вздохнуть и показать язык покатывающейся со смеху Астре.

Хозяйка сдержала обещание и спустя полчаса завалила нас целой кучей разнообразной средневековой одежды, чистой, хоть и немного потрепанной временем и невзгодами. Рыжая критично осмотрела себя в отражении окна и поправила белый чепчик, под которым спрятались ее шикарные рыжие кудри. Ахиллес облачился в мешковатые штаны и длинную рубаху, которая постоянно норовила собраться складками на мускулистом торсе грека, чем невероятно его бесила. А я примерил похожие штаны, как у Ахиллеса и стандартную польскую рубаху с дурацким цветочком в петлице. Длинные волосы пришлось спрятать под кепкой, благодаря которой я напоминал типичного деревенского гопника, который любит только писечки и бухло. Эм… а хотя, да. Все правильно. Я им и являлся, отчасти.

Старушка радостно нас осмотрела и даже поджала губы, когда я сказал, что обязательно её отблагодарю парой-другой звонких монет. Она уперла руки в бока и сказала, что за чистосердечную помощь платить грех. На том и порешили. А затем в комнату ворвалась бледная, как мел Златка. Не успели мы спросить, что так испугало девушку, как в дверь громко постучали. Так стучат люди настойчивые и уверенные в том, что им не откажут.

- Черные псы, - прошептала Злата, с остервенением убирая волосы под косынку.

- Матерь божья, - перекрестилась старушка и, приставив указательный палец к губам, побежала открывать, а её внучка, сдернув с пола простую циновку, показала нам глазами на крышку погреба и, не дождавшись ответа, открыла вход и первой нырнула в темноту. Сюда же бросились и дети, мальчик с девочкой, у которых тоже были рыжие волосы.

- Скорее, - прошептала Златка. – Если нас найдут, то отведут к Степану.

- Ясен хуй, - буркнул я, заталкивая Астру и неповоротливого здоровяка в погреб. Старик, которого я принял за слепого, вернул циновку на место и поставил на нее стул, на который уселся сам. А потом в комнате раздались шаги и жуткий голос. Мой голос. Только более хриплый и властный.

- Ну что, пани Божена, - молвил голос. Астра, вцепившаяся мне в руку, вздрогнула от неожиданности и засопела. Слишком громко. Голос на секунду затих, а потом переместившись подальше, продолжил. – Селяне доложили мне, что ты недостаточно честна со слугой Божьим, хотя имя, несомненно, божье носишь.

- Что вы, господарь Степан, - тихо ответила старушка. – Все, как есть. Ничего не скрываю. Тут токмо я и Марек. Слеп он. Давно уже. Вот и сидит дома, на воздух-то редко выходит.

- Да, да. Как и прошлый мой визит, пани Божена, - усмехнулся голос. – Ты догадываешься, зачем я здесь?

- Нет, господарь.

- Соседка твоя, Иренка, пропасть пропала, а детей её так и не нашли. Как их там звали?

- Агнеша и Томаш, - еще тише ответила Божена. Рыжая девочка, лежащая рядом со мной, слабо затряслась, но успокоилась, когда ей на плечо легла рука Ахиллеса, моментально успокоившая испуганного ребенка. Мальчик молчал, сжав зубы и напряженно смотря на щели в потолке погреба, сквозь которые пробивался свет, и мелькали тени ходивших по комнате людей.

- Да, верно. Агнеша и Томаш, - повторил невидимый Степан. Он кашлянул и приблизился к нашему укрытию, над которым сидел на стуле Марек, супруг Божены. – Как глаза, Марек? Ах, да. Ты же ослеп, верно?

- Верно, господарь, - ответил старик. Голос у него был ломким и еле слышным. Словно слабый осенний ветерок.

- А ваша внучка где? Злата, если не путаю. Сначала дети пани Иренки пропали, потом Злата.

- Не иначе ведьм происки, господарь Степан, - поспешила вставить старушка. Она произнесла это слишком быстро, и не скрывая волнения, что не укрылось от внимания гостя.

- Не переживайте, пани Божена. Найдем. Обязательно найдем. Селяне говорили, что внучка ваша верхом на помеле ночами летает.

- Да кто ж такое сказал-то, господарь Степан?

- Несколько людей, - уклончиво ответил гость. – Скажи мне, Божена. Ты же знаешь, как меня селяне величают? Да и все жители Плонины тоже.

- Да, господарь.

- И как? Скажи, не бойся.

- Черный… Степан, господарь, - незнакомец рассмеялся и подошел ближе к нашему укрытию.

- Почему меня так зовут, знаешь?