Античная литература

В плане социально-бытовой драмы создана Еврипидом и пьеса «Ион». В ней изображен сын Аполлона Ион, рожденный Креусой, жертвой этого бога. Чтобы скрыть свой позор, Креуса подбрасывает ребенка в храм. Впоследствии она выходит замуж за афинского царя Ксуфа и случайно, благодаря сохранившимся пеленкам, в которых был подброшен когда-то ребенок, находит своего сына, ставшего уже юношей. Сюжет о подброшенном ребенке потом, в эпоху эллинизма, станет самым популярным у греческих комедиографов, которые вообще считали, что они «вышли из драм Еврипида», так как и по идейному содержанию, по изображению характеров, по композиции эллинистические комедии несомненно очень близки к социально-бытовым драмам Еврипида. В драмах Еврипида одна из важнейших направляющих сил уже не судьба, а случай, выпавший на долю человека. Как известно, роль случая будет особенно значительна в эллинистической литературе.

6. Психологическая трагедия.

Среди произведений Еврипида особенно выделяются знаменитые трагедии с ярко выраженной психологической направленностью, обусловленной огромным интересом драматурга к личности человека со всеми ее противоречиями и страстями.

а) «Медея»

Одна из самых замечательных трагедий Еврипида — «Медея» поставлена на афинской сцене в 431 г. Чародейка Медея — дочь колхидского царя, внучка Солнца, полюбившая Ясона, одного из аргонавтов, приехавших в Колхиду за золотым руном. Ради любимого человека она оставила семью, родину, помогла ему овладеть золотым руном, совершила преступление, приехала вместе с ним в Грецию. К своему ужасу, Медея узнает, что Ясон хочет бросить ее и женитсья на царевне, наследнице коринфского престола. Ей это особенно тяжело, потому что она «варварка», живет на чужбине, где нет ни родных, ни друзей. Медею возмущают ловкие софистические доводы мужа, который пытается убедить ее, что в брак с царевной он вступает ради их маленьких сыновей, которые будут царевичами, наследниками царства. Оскорбленная в своем чувстве женщина понимает, что движущей силой поступков мужа является стремление к богатству, к власти. Медея хочет отомстить Ясону, безжалостно разбившему ее жизнь, и губит и соперницу, посылая ей со своими детьми отравленный наряд. Она решает убить и детей, ради будущего счастья которых, по словам Ясона, он вступает в новый брак.

Медея, вопреки нормам полисной этики, идет на преступление, считая, что человек может поступать так, как ему диктуют его личные стремления, страсти. Это своего рода преломление в житейской практике софистической теории, что «человек есть мера всех вещей», теории, несомненно осуждаемой Еврипидом. Как глубокий психолог Еврипид не мог не показать бурю терзаний в душе Медеи, задумавшей убить детей. В ней борются два чувства: ревность и любовь к детям, страсть и чувство долга перед детьми. Ревность подсказывает ей решение — убить детей и этим отомстить мужу, любовь к детям заставляет ее отбросить ужасное решение и принять иной план — бежать из Коринфа вместе с детьми. Эта мучительная борьба между долгом и страстью, с большим мастерством изображенная Еврипидом — кульминационная точка всего хора трагедии. Медея ласкает детей. Она решила оставить им жизнь и уйти в изгнание:

...Чужая вам,
Я буду дни влачить. И никогда уж,
Сменивши жизнь иною, вам меня,
Которая носила вас, не видеть...
Глазами этими. Увы! Увы! Зачем
Вы на меня глядите и смеетесь
Последним, вашим смехом?..

(1036-1041).

Но невольно вырвавшиеся слова «последним смехом» выражают другое, страшное решение, которое созрело уже в тайниках ее души, — убить детей. Однако Медея, растроганная их видом, старается убедить себя отказаться от жуткого намерения, продиктованного безумной ревностью, но ревность и оскорбленная гордость берут верх над материнским чувством. А через минуту перед нами снова мать, которая сама себя убеждает отбросить свой замысел. И тут же пагубная мысль о необходимости отомстить мужу, снова буря ревности и окончательное решение убить детей...

...Так клянусь же
Аидом я и всей поддонной силой,
Что не видать врагам моих детей,
Покинутых Медеей на глумленье...

(1059-1963).

Несчастная мать в последний раз ласкает своих детей, но понимает, что убийство неотвратимо:

...О сладкие объятия,
Щека такая нежная, и уст
Отрадное дыханье... Уходите...
Скорее уходите... Силы нет
Глядеть на вас... Раздавлена я мукой...
На что дерзаю, вижу... Только гнев
Сильней меня, и нет для рода смертных
Свирепей и усердней палача

(1074-1080).