Античная социальная утопия

5. Платон в «Государстве», восприняв давно уже практикуемое лакедемонянами правило: «стражи не должны заниматься земледелием», игнорирует, однако, спартанский опыт реализации другого важного принципа: «у друзей все общее», заключающегося в предоставлении частной собственности в общее пользование и являющегося наилучшим, так как он освящен обычаями и упорядочен правильными законами (II 2, 10—11; II 2, 4—5; ср.: II 3, 5).

6. При разработке идеального законодательства можно основываться на любых предположениях, кроме заведомо нереализуемых на практике (II 3, 3).

7. Изображенный в «Законах» строй — полития, будучи средним между олигархией и демократией, нельзя назвать «вторым по совершенству», но только «наиболее подходящим» по сравнению с остальными государствами. В этом смысле он уступает Спарте или любому другому, более аристократическому строю. Вообще лучшим является государственное устройство, в котором «смешано» наибольшее число конституций (II 3, 9—11).

8. Рассмотрение любого государственного устройства должно исходить из принципа — соответствует оно или нет наилучшей конституции; существует ли противоречие в самих законах по отношению к духу и характеру проекта законодателя (II 6, 1).

9. Законодатель обязан уделять особо пристальное внимание «женскому вопросу», ибо «при том государственном строе, где плохо обстоит дело с положением женщин, половина государства неизбежно оказывается беззаконной» (II 6, 5).

10. Недопустимо неравномерное распределение собственности, неизбежно ведущее к росту корыстолюбия (II 6, 10).

11. Необходимо регулировать рождаемость в государстве (II 6, 13).

12. Долговечность государства зависит от того, насколько все части, его составляющие, «находят желательным сохранение существующих порядков» (II 6, 14).

13. Нельзя доверять власть пожизненно, ибо в старости люди не могут сохранить разум ясным (II 6, 17).

14. Препятствием на пути честолюбцев к власти является избрание на руководящие посты в государстве достойнейших людей (независимо от того, желают они этого или нет) (II 6, 17).

15. Царя следует выбирать по достоинству, а не по роду, в зависимости от его образа жизни (II 6, 20).

16. Обязательна организация сисситий, средства на которые должно выделять гражданам государство (II 6, 20).

17. Государству следует делать граждан добродетельными в полном смысле, чтобы они умели пользоваться досугом для благородных занятий (II 6, 22).

18. Смена должностных лиц должна происходить на законном основании, а не «по человеческому усмотрению» (II 7, 7).

19. Богатство не может цениться выше добродетели; соответственно законодатель не должен отклоняться от аристократического строя, сущность которого заключается в том, чтобы лучшие люди в государстве (как должностные, так и частные) имели досуг (II 8, 7).

20. Каждый в государстве должен заниматься своим делом. Хороший законодатель не допустит, чтобы один и тот же человек был флейтистом и сапожником (II 8, 8).

21. Государство не должно быть слишком малых размеров (118,8).

22. Участие наибольшего числа граждан в управлении государством дает гарантию, что «всякий будет делать свое дело ... и более сообразуясь с общественной пользой, и лучше, и скорее» (II 8, 8).

Большинство воспроизведенных теоретических положений лежит в основе программы идеального полиса, развернутой Аристотелем в VII—VIII книгах «Политики». По своей идейной направленности эти положения мало чем отличаются от принципов, которыми руководствовался Платон при разработке своих утопических проектов. Таким образом, как справедливо отметил Э. Тигерстедт, «пропасть, которая, как кажется, отделяет „Государство” от „Политики”, оказывается преодолимой и, вероятно, исчезнет, если мы станем подходить к „Политике” от „Политика” и особенно от „Законов”. Собственная критика Аристотелем платоновских политических теорий, зачастую вводящая в заблуждение и несправедливая, а также пренебрежение позднейшими платоновскими работами были одной из причин, почему сравнительно до недавнего времени ученые не понимали, до какой степени Аристотель строил свое учение на фундаменте, воздвигнутом его предшественником, вплоть до того, что на самом деле можно говорить об единой платоновско-аристотелевской политической теории».[610]

Влияние платоновских построений постоянно ощущается во всех этических и политических сочинениях Стагирита, в какой бы период его деятельности они ни были созданы.[611] Трудно поэтому принять позицию В. Йегера, выраженную в его работе «Аристотель. Основание истории его развития» (1-е изд.— 1923 г.). Суть этой позиции состоит в признании «подлинно аристотелевской» системы взглядов, ориентированной на разрыв с абстрактно-метафизическим поиском общественного идеала и на чисто эмпирическое изучение политических реалий, знаменовавшее собой решительный отход от идей учителя.[612]