Античный чароплёт. Том 3

Обезьян сдался спустя, по ощущениям, минут двадцать ожесточённой борьбы. Произошло это рывком. Ко мне просто внезапно вернулись все ощущения собственного тела, которые раньше «оттягивал» на себя Шак’чи, приглушая и ослабляя оные. Боль, жар, ожоги, облезшая кожа, сломанный ноготь, глаз, которым я упал прямо на песок, не сумев закрыть… Адская боль, тем не менее, не шла ни в какое сравнение с тем, что я нередко вынужден был испытывать. Но я не мог сразу её исцелить: для начала следовало разобраться в себе, а это ой как непросто, когда всё тело представляет собой один сплошной ожог. Внутри поселился жар. Словно настоящая топка: горяча чудовищно, но только подуй – и разгорится во сто крат горячее. Оттуда же шло чувство недовольства и раздражения пополам с растерянностью и злобой. Обезьян никак не мог понять, как он оказался в таком положении и почему именно он. А ещё в эту топку потихонечку текла моя прана. Очень медленно, небольшими порциями. Судя по системной оценке – около одной единицы в минуту-две. Но, чую, такая работа с Шак’чи мне будет обходиться дорого. Я смог приспособиться к новым ощущениям и активировать малое исцеление. Кстати, чувство было странное и необычное. Я словно бы… Не знаю… Отличалось всё так, будто я, к примеру, взял ложку, предварительно надев перчатки. Или смочив руки в смоле. Или ложка внезапно стала металлической, если какому-то богачу прийдёт в голову делать металлические ложки… Короче, вроде бы и то же самое, но отличия серьёзные, хотя, кажется, не особо мешают творить магию. Просто Шак’чи так или иначе взаимодействовал со всеми оболочками души. В частности, из моего ноуса к нему небольшими порциями текла обычная мана. А возвращалась огненная. Кстати, возвращалось чуть больше, чем уходило.

– …Чирррр! – я хотел сказать совсем другое, но из спазмирующего горла одновременно с рычанием и прокашливанием вылетело это. Внимательно наблюдающий Абтармахан, пару секунд повылуплялся на меня, а потом просто неприлично заржал. Я раздражённо на него глянул. По коже правой руки пробежало несколько огоньков пламени, которые я заметил глазами, но никак не ощутил. Кстати, днём было относительно прохладно, но сейчас я никакого холода или сырости не чувствовал: лишь иссушающий жар. Буквально иссушающий. Вода вокруг парила, потихоньку уходя. Моё тело было абсолютно сухим. Ни капли пота, ни капли жира. Ничего.

– Ха-ха… Эта макака плохо на тебя влияет! – выдал Абтармахан, вытирая слёзы, выступившие от смеха.

– Да пошёл ты… – горло как-то спазмировало, так что голос вышел не моим. Грубый, слегка рычащий. Но, удивительно, никаких проблем или боли я не чувствовал. А ещё от Шак’чи пришло желание врезать Абтармахану за «макаку». Мои руки даже дёрнулись слегка, но я тут же придавил обезьяна таким духовным прессом, какой только мог выдать. Даже на миг в груди ослабел жар, впрочем, тут же запылав вновь, источая злобу и раздражение.

– Пойду-пойду… А ты крайне успешен. Обычно адепты едва ли могут нормально объединиться даже со слабыми духами с первого раза. Вероятно, виновато твое большое количество жизненной силы. Что и не удивительно, не просто же так мы с тобой её развивали? – хмыкнул брахман. К раздражению Шак’чи прибавилось ещё и моё собственное. – Хорошо. Раз так, то попробуем для начала самое простое. Как ты ощущаешь силу Шак’чи?

– Жар в груди, – рыки всё не хотели уходить из голоса.

– Отлично. Дух может и не помогать тебе пользоваться своей силой. Но Шак’чи, как бы он тебе ни не нравился, дружественен и не будет так делать. Попытайся вытянуть этот жар наружу. Как-нибудь… – озадаченно выдал Абтармахан в конце. Лучше бы он этого не добавлял. Ха… Так он ведь раньше никого не учил! Ну, Адаалат-ка-Джаду, быть учителем – это сложно!

Ладно, попробуем. Жар внутри отозвался спокойно, растекаясь по всему телу и выходя на кожу. Это было похоже на пирокинез, но не то. Любые прямые магические усилия, будь то телекинез, криокинез, аэрокинез и прочее, требуют сосредоточения и контроля. Нужно представлять, что хочешь сделать, вкладывая ману в свою мысль. Описание не совсем точное, но как-то так. С огнём же Шак’чи сейчас было совсем по-другому. Он стал будто бы продолжением тела. Ещё одним пальцем, рукой… Нет, не то. Скорее – воздухом в лёгких. Управлять им было столь же легко, как выдохнуть, вдохнуть, набрать воздух в рот или направить его изо рта тонкой, но мощной струёй. Огонь почти не требовал усилий мысли для управления. Он растёкся по телу, заиграв на коже небольшими пляшущими лепестками. Поднеся ладони друг к дружке, я легко закрутил между ними пламенную сферу, которая, потеряв форму, полетела огненным потоком вперёд…

– Упс… – рычащим голосом выдал я. Ну, забыл, что «вперёд» – это на Абтармахана. Правда, тот на пути потока огня просто поставил ребро ладони, рассекая пламя надвое.

– Именно, – фыркнул брахман, отряхивая руку. – Упс. А теперь – посох.