Античный мир «Игры престолов»

Эпические герои и вообще мужчины в любом милитаристском обществе эпохи Античности сражались не только против врагов на поле боя ради победы или против своих сверстников ради славы. Они были также объектами постоянного сравнения друг с другом и со своими отцами или предшественниками, сравнения, в котором им редко удавалось выйти на первый план. Например, копье Ахиллеса такое тяжелое, что ни один из прочих героев «Илиады» не может владеть им, хотя его сын Пирр, как бы аморален он ни был, является исключением. Великий герой-полубог Геркулес, который однажды уже захватил Трою и обрушил ее стены, является для героев надвигающейся тенью, от которой не скрыться. Большинство героев, сражающихся на войне, слишком молоды, чтобы помнить, но среди них есть престарелый Нестор, который был там и теперь изо всех сил пытается предостеречь от прошлых ошибок.

Статуя римлянина с портретами предков (Тогатус Барберини), I в. до н. э. Рим, Капитолийские музеи

Троянскую войну принято считать связующим элементом между мифом и историей, поэтому воины Трои были самыми последними из героической эпохи мифов. Интересно, что спустя тысячелетие римские аристократы сохраняли ту же модель отношений: ожидали, что сыновья будут приумножать славу семьи, но редко кому удавалось превзойти своих предшественников, каждый из которых имел преимущество, так как уже вошел в мифические предания своей семьи. Лучшее, на что мог рассчитывать средний римлянин, – заставить своих предков гордиться, но по-настоящему великие римляне – Сципион или Юлий Цезарь – могли похвастаться тем, что ни одному римлянину не удавалось до них: своим талантом и благословением, которые в конце концов все равно свели их в могилу.

Проблема отцовских ожиданий и исполнения сыновьего долга метко высказана Тайвином Ланнистером Джейме в 7-й серии 1-го сезона «Ты побеждаешь или погибаешь»: «Я хочу, чтобы ты стал человеком, которым всегда должен был быть. Не в следующем году, не завтра – сейчас». Отношения в семье Ланнистеров, конечно, сложные, и Тайвин не может проявить тепла ни к одному из своих сыновей. Однако, несомненно, именно Джейме достается львиная доля отцовского внимания, в то время как принадлежность семье Тириона признается нехотя и он не удостаивается отцовской любви. К тому же, когда Джейме выказывает некоторое сопротивление воле отца – например, остается наследником Утеса, несмотря на службу в Королевской Гвардии, – Тайвин переживает и критикует сына. Увечье Джейме, кажется, наносит ущерб достоинству отца так же, как и его самого, но на самом деле это только усиливает разочарование, которое Тайвин испытывал всегда.

Конечно, в «Игре престолов» ошибка героя, как правило, приводит к физической немощи, что делает его равным, а возможно, даже ниже остальных людей, которых он до этого превосходил. Самый страшный пример – Теон Грейджой. Взятый в раннем возрасте Старками в качестве пленника и подопечного, он растет с детьми Эддарда и так же близок к Роббу, как и его сводный брат Джон. Несмотря на то, как он устроился в Винтерфелле, Теон никогда не сможет стать одним из Старков, о чем ему часто напоминают люди Винтерфелла. Но, вернувшись домой на Железные острова, он узнает, что его сестра Аша (в сериале – Яра) унаследовала его место, а его отец считает, что пребывание у Старков сделало Теона мягкотелым и недостойным быть железнорожденным. Вплоть до золотых украшений, его внешний вид уже начинает транслировать статус чужака. Если не считать того, что Джордж Р. Р. Мартин после повысил накал страстей, это довольно неприятная ситуация. Теон настаивает на обреченном на неудачу походе на Винтерфелл, чтобы утвердить свое достоинство (может, это извращенная форма ностоса?), что, в свою очередь, приводит лишь к тому, что он попадает в плен к Рамси, бастарду из Дредфорта, который пытает его и ломает как физически («Я отсылаю вам часть вашего принца», – пишет он, прикрепив к посланию кусочек Теоновой кожи), так и морально. Если возвращение в Винтерфелл является попыткой получить власть над своими бывшими хозяевами, пытка вписывает его ошибку глубоко в тело, а кастрация – буквально – является противопоставлением мужественности его более успешной сестры.