Антидот. Сборник

Эмка начал уставать. Разница в два года в этом возрасте сказывалась сильнее, чем у старших ребят. Да и перенервничали на периметре. Но дедово наследство сработало нормально – рамка пропустила ребят с левыми чипами как обычных транзитных работяг. Тоха только настоял на том, чтобы Эмка надел на боты съёмную тройную подошву – допуск по росту в футах и дюймах был неизвестен, и ребята подстраховались.

Граница соседнего сектора начиналась через пятнадцать миль. Они прошли около пяти. А ведь еще возвращаться. Тоха решил сделать привал и свернул с заросшей тропинки на поляну.

– Уже недалеко, Эмка, вон там за горкой должна быть небольшая роща с белыми деревьями, забыл, как называются, у нас в секторе они не растут. Дальше должны стоять сгоревшие пятиэтажные корпуса. А около них есть старые хранилища для маленьких мобилей. Наш – под номером «7».

– А если там нет уже номеров? Сорок лет прошло почти.

– А что мы до семи сосчитать не сможем? Скажешь тоже! Найдём!

Солнце уже поднялось, разгоняя осеннюю хмарь. Пожухлая листва с высоких сучковатых деревьев напоминала хлопья перезревших подвальных грибов.

Но пахло здесь, за периметром, совершенно по-другому. Чем-то новым, торжественным. Тоха вдохнул поглубже, и у него закружилась голова.

***

– Подожди, – попросил Эмка, и Тоха опустил рогатку. – Он вроде не злой, давай посмотрим!

Зверь явно не был доггером. Догги, если говорить правильно, но Тоха в последнее время все чаще говорил как покойный дед. Доггеры, янкеры, коллаборы…

Доггеров, причем разных, даже добрых, Тоха видел. Некоторые прыгали очень высоко. Но, ни один их вид не умел карабкаться по деревьям.

Зверь внимательно смотрел на мальчишек, по-прежнему не выпуская придушенного мауса изо рта. Возможно, он впервые увидел таких маленьких людей.

– Эй, зверь! – попросил Эмка, – Отдай нам мауса, мы его высушим и сварим потом. А ты вон, какой ловкий, себе ещё наловишь!

– Ага, щас, – засмеялся Тоха. – Он его к себе домой унесет, может у него там детки есть или жена больная. Это ты себе наловишь.

– У нас в корпусе уже давно маусов нет. Я последний раз из них бульон пил года два назад.

– У нас тоже нет, но в бэйсменте встречаются. Только туда не попасть просто так.

– Это потому что у вас там грибы, а у нас просто склад от фабрики.

– Маусы же обожают тинсулейт!– удивился Тоха.

– Поэтому их и отпугивают оттуда беззвучными сиренами, – пояснил Эмка. – О! Я придумал, как можно назвать этого зверя: маусхантер! Классно?

– Интересно б узнать, как его зовут на самом деле. Кстати, знаешь, как по-русски будет маус?

– Как, Тоха? Скажи!

Тоха заулыбался и выдавил:

– Миишшь!

Ребята покатились со смеху. Маусхантер недовольно косил зелёным глазом, контролируя ситуацию. Пепельная пушистая шуба его развевалась на холодном ветру. Листьев на странном дереве почти не было и зверю явно становилось неуютно.

– Ладно, пока, Маусхантер! – вздохнул Тоха, увлекая за собой Эмку. – Может быть, еще увидимся!

Пройдя с полсотни шагов, они оглянулись. Но серого комка на дереве уже не было.

– Удрал,– прошептал Эмка, – убежал хороший зверь… Но, я тебя запомнил. Вот вернёмся, я нарисую тебя. Я тебя хорошо запомнил, красивый Маусхантер: умные глазки, пушистый хвост, смешные треугольные ушки. Вернёмся, поменяю талоны на бумагу, и обязательно нарисую.

–А там есть бумага? – вдруг спохватился он. – Ты спрашивал деда, Тоха?

– Дед сказал так: «И копир, и папир. Отличная машина. Новая». Значит, есть, – отмахнулся Тоха. – Он её спрятал в специальной яме для ремонта мобилей.

– У твоего деда был мобиль? – изумился Эмка. – Как у мистера Колина?

– Нет, но он умел ездить и ему давал свой мобиль его отец. Мой как бы прадед. Тогда были другие мобили. И их было очень много. Дед говорил, что почти у каждого. Врал, конечно, но все равно интересно.

– А ты не думаешь, что и про эту машину он придумал?

– Нет, Эмка! Я несколько лет подряд вот этими вот глазами читал про эту машину. И по-русски, и по-английски. Думал, что это просто глупая книжка. Там не хватало страниц, и она была обгорелая, но я на всю жизнь запомнил, куда следует класть наши талоны и какие кнопки нажимать. Дед сказал, что унес с работы и спрятал в яму почти такую же.

– Зачем?

– Не знаю, я так понял, что больше нечего было унести, а может у него были какие-то мысли. Дед был хитрый, ты же знаешь. Но, он точно не врал. Когда в школе показывали старые хроники, там, на развалинах Москова, промелькнула такая же машина, только разбитая и вокруг валялись листы бумаги с одинаковыми рисунками. Я поделился с дедом, а его тогда уже принудительно лечили, и он мне всё это рассказал. И заплакал. И еще он сказал, что Москов – это был главный русский город.

– Да ну, Тоха, сказанул тоже! Где этот Москов, а где мы! Другая страна! Известно же, что русиши и татаре всегда жили здесь, в лесогорах нашего риджена. Пили спирт и ели лярд порков. Поэтому нам до сих пор и выдаются спецталоны.

– Порка вкусная! – согласился Тоха, вздохнув, – Но «Еда курица» лучше. Я кстати взял её всего два туба, чтобы, если попадёмся, не подумали, что мы навсегда убегали. Но, нам нельзя попадаться!