Антидот

ЖОРЖ: Я тебя всегда поддерживал, не афишируя. Я всегда был твоим старшим братом, протежируя тебе издалека.

АРНОЛЬД: И поэтому, когда я поймал тебя на выходе из студии, прождав больше часа под дождем, и когда ты вышел… Я не просил у тебя подаяния или милости… Я просто хотел получить работу. Мне подошла бы даже роль второго плана. А ты мне ответил: «Ну конечно, у меня есть роль для тебя. Она не очень большая, но исключительно важная. Приходи завтра, поговорим. Приглашаю тебя в ресторан, я дам тебе сценарий!»

И на следующий день я был в ресторане, прождал тебя до закрытия, но ты не пришел. Я звонил тебе сто раз, а ты не отвечал. Ты мне не послал сценарий, ты больше ни разу не дал мне никакой работы. И в тот вечер я испугался вернуться домой и встретить наполненный надеждой взгляд Евы… Я боялся, что она будет ждать… А я буду должен сказать еще раз, что дело не выгорело… Я понимал, что мы рухнем снова, опустимся еще ниже, что несчастье опутывает своей паутиной нашу любовь, пока ее не погасит окончательно… Я задыхался, я больше не мог. И не надо было освободиться, надо было вздохнуть, и я начал пить… Я пил, чтобы забыться. Я пил, чтобы спрятаться. Я пил, чтобы развеселиться, я пил от страдания… И чем больше я пил, тем больше я разрушал Еву, и чем больше я ее разрушал, тем больше я пил. До того момента, как…

ЖОРЖ: Ты мстишь, потому что возлагаешь на нас ответственность за сумасшествие Евы?

АРНОЛЬД: Молчи!

ЖОРЖ: Ты сам виноват в том, что Ева сошла с ума!

Арнольд приставляет острие рапиры к груди Жоржа. Водит Катрин.

КАТРИН: Нет, не делайте этого!

АРНОЛЬД: А что я делаю?

Арнольд опускает рапиру, Жорж выдыхает, и падает к ногам Катрин.

КАТРИН: Жорж, что с тобой?

ЖОРЖ: Похороните меня рядом с моей матерью… В моем парике…

КАТРИН: Жорж…

Жорж умирает.

АРНОЛЬД: Уже трое!

КАТРИН: Вы чудовище!

АРНОЛЬД: Ну конечно же, я чудовище! Я сам дьявол во плоти!

Иван возвращается на террасу. Катрин уходит и тащит тело Жоржа за ноги.

ИВАН: (Арнольду) Мы долбим бетон вокруг твой бронированной двери. Лучше бы ты дал нам ключ от дверей сейчас же, иначе…

АРНОЛЬД: Иначе что?…

ИВАН: Иначе мы сделаем в твоей стене большую дыру.

АРНОЛЬД: Пока вы будете дырявить стену, вы все умрете! Как Марион.

ИВАН: Марион мертва?

Арнольд кивает.

ИВАН: Сначала Вивиан, потом Марион, и теперь Жорж… Но если Жорж мертв, то кто же будет режиссером «Антидота»? Надо, чтобы я нашел другого постановщика… У меня есть идея! Единственный, кто способен это сделать — Арнольд Брамон. Это ты! Арнольд Брамон снимает Арнольда Брамона! Да, это идея! Поэтому надо, чтобы ты вернулся в Агентство. Надо, чтобы я взял твою карьеру в свои руки. Потому что, прости, что я тебе это говорю, ты смешал все — кино с театром, театр с реальностью, реальность со своими друзьями, а своих друзей — ты отравил! Это несерьезно! Давай наведем в этом порядок! Ты возвращаешься в агентство, и мы подумаем о твоем будущем!

АРНОЛЬД: Я и так думаю о своем будущем, и чем больше я о нем думаю, тем лучше понимаю, что мое будущее — не в твоем агентстве.

ИВАН: Ты ошибаешься, вместе мы сделаем великие вещи.

АРНОЛЬД: Я и так делаю великие вещи… с другими.

Мигает свет. Слышно потрескивание, потом долгий крик. Дан возвращается на террасу. Его трясет мелкой дрожью.

ИВАН: Дан, что с тобой?

ДАН: Я пытался расширить канал воздухоотвода кочергой, а меня ударило током. Я подпрыгнул на два метра. Теперь уже все нормально.

Дан трясется.

ИВАН: Точно?

ДАН: С меня хватит! Ты мне даешь антидот, или я сброшу тебя вниз, через парапет!

АРНОЛЬД: Парапет, пустота, небытие… Для меня пропасть…

Арнольд карабкается на парапет.

АРНОЛЬД: Упасть, чтобы умереть… Умереть, чтобы покинуть свое тело, как актер покидает своего персонажа… Смерть для вас наказание, а для меня — освобождение!

ИВАН: Не делай этого, Арнольд! Ты нам нужен!

АРНОЛЬД: Нет, я вам не нужен! Вам нужен антидот! А почему вам нужен антидот? Потому что вы не хотите умирать! А почему я хочу вас убить? Приступ ярости, безумие, психоз?.. Чтобы показать свою власть? Вопросы, которые остаются без ответов… Я убил твою жену, Дан, и что, ты мне никогда не простишь этого?

ДАН: Лучше умереть!

ИВАН: А если он тебя простит? А, Дан? Посмотри на меня, он убил мою жену, а я его прощаю.

АРНОЛЬД: Нет, я совершил непоправимое деяние, искупить которое может лишь божественное прощение.

ИВАН: Идешь в любую церковь. Исповедуешься, зажжешь две — три свечки, отбарабанишь тридцать раз «Аве» и пятнадцать «Патер ностер», а потом спокойно возвращаешься домой очищенный!