Антихрист

Он побрел к берегу. Недалеко от забора, что шел вдоль реки, лежало огромное бревно, отполированное сверху не то водой и ветром, не то человеческими задами. Удивительно было, что во всей этой опутанной колючей проволокой загородке не было ни одного заключенного. Никого, кроме караульных солдат. «Получается, что я единственный заключенный, в этой зоне, — удивился Иван. — Кто же здесь есть я? Да я и не хочу здесь быть! Зачем он меня сюда заслал? Или я сам ему приказал?» Иван всерьез задумался над этим вопросом, но никак не мог вспомнить, зачем и почему он оказался в этом лагере.

Иван хотел было уже покинуть этот мрачный, холодный, утрамбованный тысячами человеческих ног берег, но что-то его удерживало.

Иван услышал взмахи крыльев большой птицы за спиной. Он быстро обернулся и увидел ангела, одетого в белоснежные одежды. Это был Аллеин. Он был полупрозрачен, через его тело была видна колючая проволока и река. «Это значит, он виден только для меня», — решил Иван. Иван смотрел на Аллеина. Он молчал, потому что не знал, что сказать, точнее, не хотел ничего говорить. Ничто не шло от сердца, даже приветствие, а говорить просто так, из приличия, Иван здесь почему-то не хотел. И Аллеин молчал. Наконец он подошел и сел на бревно рядом с Иваном. «А почему он всегда и везде появляется один? — подумал Иван. — Их же, ангелов, должно быть очень много».

— Почему ты всегда один, Аллеин? Или ты последний оставшийся ангел? — спросил Иван. Лицо Аллеина было спокойно и печально. Он посмотрел вдаль за колючую проволоку и ответил:

— Я — последний ангел. Бог отвернулся от этого мира и призвал всех нас к себе. Я — твой ангел, поэтому я здесь пока.

— Стало быть, я — единственный человек, от которого не отвернулся Бог? — удивился Иван.

— Ты же знаешь свое предназначение, Иван. Оно не от Бога. И все же я слежу, чтобы ничто не мешало тебе выполнить твою миссию.

— Я никем не призван, и я не хочу этого делать. Ведь я знаю, что за этим последует.

— Не хочешь? Посмотри в себя, Иван, весь твои разум занят решением задачи о сотворении божественно языка. Ведь так? В твоем сознании уже почти не осталось места ни для чего более.

— А почему же тогда я сижу здесь на этом бревне?! — стукнул себя по колену Иван. — Трачу время, когда у меня столько дел в своем мире.

— Почему?

— Да — почему?

— Потому что здесь скрыта тайна твоего рождения, не только как Ивана Свиридова, но и как Предвестника, и ты чувствуешь это. Ты всегда хотел узнать тайну своего рождения. Не так ли?

— Да, хотел. Сколько себя помню, я всегда этого хотел. Это правда.

— Тогда смотри. Смотри внимательно.

Тут Иван увидел, что из-за поросшего хилым березняком мыска показался буксир, за ним медленно и как бы нехотя вытянулась большая уродливая баржа с ржавыми бортами. По мере того как баржа показывалась из-за мыса, открывалась палуба. На палубе были люди, они сидели почти вплотную друг к другу: мужчины, женщины, дети. Вещей ни у кого не было, только у некоторых — небольшие узлы и наплечные мешки. У Ивана сжалось сердце.

— Что это, Аллеин?

— Это как раз то, о чем русские боятся вспоминать даже сейчас, хотя и не признаются себе в этом. — Иван посмотрел на Аллеина. Он увидел на щеках ангела слезы. «Это далеко не единственное, что русские боятся вспоминать», — подумал Иван.

— Это крестьяне, те, которых сослали? Да?

— Да, да, смотри — вон, около черной трубы, вся твоя семья, точнее, твои родственники и по отцу, и по матери. Они ведь из одной деревни, ты знаешь. — Аллеин пристально посмотрел на Ивана. Лицо Ивана было невозмутимым. — Все как один. — Аллеин показал на причаливавшую прямо к берегу баржу. — Когда властители истребляют противников, пусть и мнимых, — это злодеяние, а когда истребляют свой народ, потому что он мешает воплощать идею создания царства справедливости, — это даже не злодеяние, Иван, это сродни лицемерию Сатаны, для которого зло есть добро. Здесь уничтожили твою страну: ее душу и ее будущее. И теперь уже нет времени и некому искупить это зло перед Богом. Он ввернулся от твоей страны, поэтому в ней родился ты.

Иван поежился от холода.

Буксир сделал крутой разворот, на ходу сбросил трос и не задерживаясь ушел от берега. Баржа заскрипела дном по прибрежной гальке и остановилась. С баржи на берег бросили две веревки. Солдаты умело и сноровисто привязали их к торчащим из земли бревнам. Потом с баржи спустили трап. Трап не достал до берега, и его опустили прямо в воду.

— А где же их ангелы, Аллеин? — шепотом спросил Иван. — Где? Или это не обязательно, чтобы кто-то из вас был рядом с человеком?

— Ты хочешь их увидеть? Хорошо, попробуй, — Аллеин взмахнул рукой перед глазами Ивана. — Смотри.

Над баржей взвились языки пламени. Нет, не пламени, хотя, пожалуй, это наиболее удачное сравнение. То, что увидел Иван, можно сравнить и с северным сиянием, и с движением облаков при сильном ветре. Но это пламя, сияние, облака, это движущееся, вращающееся, переплетающееся, соединяющееся и рождающееся нечто было с глазами и разумом — это Иван понял сразу.

— Что это, Аллеин?! — воскликнул Иван. — Где ангелы?