Антихрист

Иван посмотрел на прадеда. Его лицо было каменным. «О чем он сейчас думает?» — спросил себя Иван. Взгляд прадеда быстро перескакивал с одного места лагеря на другое. В его взгляде смирения не было. Только ненависть. «А, ясно, он хочет убежать отсюда. — Иван еще раз посмотрел на каждого из стоящих рядом людей. — Это мой дед, я его видел там, на фронте, это, по-видимому, моя прабабушка, это мои двоюродные дедушки и и бабушки». Ивану удалось увидеть и лицо роженицы. Оно было удивительно знакомым. Иван никогда не видел почти ни одной фотографии своих предков. Они почему-то не сохранились. Но лицо было знакомым, оно было удивительно похожим на материно лицо. «Так это же моя бабушка! И только что здесь родилась моя мать… — понял Иван. — И отец, наверное, где-то среди них. Он уже был подростком». Единственное, что Иван точно знал о своем отце, это то, что он родился и вырос в той же деревне, что и мать, и был ее старше. Больше мать ничего ему о нем не рассказывала.

Прадед снял с себя рубаху и молча отдал ее пожилой женщине. В эту рубаху и завернули ребенка.

С вышки, которая находилась около ворот, раздался голос палача:

— Переселенцы, вы будете находиться здесь три дня. Через три дня сюда придет пароход и доставит вас вверх по реке к месту постоянного проживания. К ограде не подходить и с охраной лагеря не заговаривать. За нарушение этих правил — расстрел на месте.

Иван смотрел на прадеда, который стоял по пояс обнаженный на холодном ветру. «У них же нет ни продуктов, ни одежды. Что будет с ними через три дня? Да и придет ли этот пароход? Кошмар… Как же мать-то осталась жива? — Иван отошел в сторону и поднялся на пригорок около ворот лагеря. — Каким же надо быть, чтобы так поступать с людьми? — спросил у себя Иван и сам ответил: — Странный вопрос… Да таким, как этот мой палач, — убогим, не тем, который около Бога, а Богом обиженным. — Ивану почему-то стало грустно от этого каламбура. — Те, кто загнали в зону этих мужчин, женщин и детей, прекрасно осознавали, что обрекают их на смерть, а они, точнее некоторые из них, почему-то выжили. Да, по большому счету, только Бог был в этом мире по-настоящему добр, и только один раз — при сотворении мира, определив всех спасенных заранее! — Ветер усилился и стал порывистым, пошел дождь. — Что должны чувствовать эти несчастные люди! Черт бы побрал этого палача. — Иван смачно сплюнул, вспомнив отвратительную физиономию „товарища комиссара“, олицетворявшего для него власть, и всех, кто был с ними! — Как они поступили с моей родней! Что бы ни было, мать, дед и бабушка остались живы, а прадед, по-видимому, умер здесь. Надо ли мне сейчас выяснять, так ли это было на самом деле и как именно произошло?»

Тучи разошлись, и ветер утих. Большое красное солнце медленно катилось над горизонтом, как бы стараясь согреть мерзнущих людей. Но оно было слишком низко, лучи скользили по поверхности реки и прибрежному песку, и его обессиленный красноватый свет не мог никого согреть. Мать-младенец крепко спала на руках у бабушки, не подозревая, где она родилась и что ее ждет. «Почему же мать никогда мне не рассказывала обо всем этом, старательно избегая всяких разговоров на темы, касающиеся ее родственников? И от бабушки тоже ничего нельзя было добиться. Жаль… Одно можно сказать точно: в страшной стране и в страшное время родилась моя мать».

Иван посмотрел вверх, но так и не увидел ангелов. «Стало быть, это мне не дано. Не дано так не дано. И все же, видимо, неспроста я оказался здесь. Теперь ясно, откуда я родом, на какой почве вырос. Надо скорее двигать отсюда, из этого мрачного места, я и так истратил здесь слишком много сил, которые пригодятся для иного. Бог отвернулся от России как минимум на три поколения. В ней нет или, скорее, почти нет призванных, потому она такая неприкаянная. И так будет до четвертого поколения, если я не стану Богом раньше», — закончил Иван свои недолгие рассуждения.

Обдумав увиденное, Иван сказал:

— Итак, все далеко не так просто, как мне казалось. Моего имени в Книге Бога нет, с Его точки зрения я — функция человеческой свободы, но не личность.

Лийил, скажи мне вот что. Загрузишь для меня текст Книги Бога в компьютер? Той Книги, о которой сказано: «Господь сказал Моисею: того, кто согрешил предо Мною, изглажу из книги Моей;»[19].

— Нет, — услышал Иван хорошо знакомый голос. — нет, это невозможно.

— Как так невозможно?! Я ведь могу все… — удивился Иван, точнее, изобразил удивление, потому что знал почти наверное, что Лийил ответит ему именно так.

— Это невозможно. Я могу дать тебе прочесть лишь самое главное из того, что касается тебя лично, но на том языке, на котором написана Книга. Прочти, если сможешь. Если прочтешь — это и будет чудо, которого ты так хочешь… Я не буду мешать тебе, но и помогать тоже не буду. Это первые слова Книги, и самые главные.

— Спасибо за откровенность, — ответил Иван. — А если я сделаю изменения в Книге на том языке, на котором она написана, ты внесешь эти изменения в Книгу?