Антихрист

Автомобиль стоял посреди деревенской улицы. Вся-то деревня была дворов пятнадцать, да и те, судя по виду — покосившиеся заборы и выбитые стекла, — были почти все нежилые. Проезжая часть улицы жирно блестела грязью, там, где дорога не была разбита, рос конотоп и поздние сентябрьские одуванчики. Было очень тихо. Единственным звуком, нарушавшим тишину, был звук быстро бегущей воды — деревня одним краем подходила к чистой таежной речке.

Заблеяла коза. Сергей обернулся и увидел старушку, стоящую около дверей черного, покосившегося от старости дома.

— Здравствуйте, — поздоровался Сергей. — Бабушка, где найти Ивана Реброва? Есть здесь такой?

— Есть такой. Он в крайнем доме живет. Вон там, — махнула рукой старушка. — Только он пьяный, поди, спит.

— А чего это он пьяный? День еще в разгаре.

— А он всегда пьяный.

— Спасибо, бабушка.

Сергей быстро пошел к дому Реброва. Отогнав палкой бешено лаявшую лохматую собаку, он вошел в сени. В сенях по полу был рассыпан комбикорм и валялись грязные и пыльные бутылки, сильно пахло какой-то гнилью. Сергей открыл дверь и вошел в избу. Печь, наверное, занимавшая около трети избы, судя по всему, последний раз была побелена еще до войны, печная штукатурка потрескалась, одно из двух окон дома было забито досками, другое, засиженное донельзя мухами, едва пропускало солнечный свет. Вся мебель была: старая пружинная кровать, на которой лежал овчинный тулуп и сколоченный из досок стол, за которым сидел, уронив голову, среднего роста мужик в телогрейке, кирзовых сапогах и засаленных черных штанах.

— Здравствуй, Иван Ребров. Я отец той девочки, которую тебе привез Панин. Я приехал за ней. Где она?

Мужик неуверенно тряхнул головой, стараясь поднять ее, но это ему не удалось. Повернув голову, он уставился на Сергея мутным, бессмысленным взглядом.

— Пшел на… Убью, — промычал он.

Сергей вышел в сени, взял палку, которой он отгонял собаку, и повторил свой вопрос:

— Где моя дочь?

Увидев в руках Сергея палку, мужик, наконец, сделав усилие, оторвал голову от стола и попытался встать. Его повело в сторону, и он с грохотом рухнул на пол, уронив скамью. Бутылки, стоящие на столе, зазвенели от сотрясения. Потом он сделал попытку подняться, но это ему не удалось, и, промычав бессмысленные ругательства, он растянулся на черном от грязи дощатом полу.

Сергей молча вышел из дома, отогнал собаку и осмотрелся. Рядом с рекой стояла бревенчатая клеть без окон. «Наверное, Юля там», — решил Сергей. Он, перепрыгивая через лужи и скользя по грязи, добрался до клети, она располагалась как бы на острове из чистой речной гальки. На дверях клети висел ржавый амбарный замок. Сергей прислонил лоб к двери и громко спросил:

— Юля, ты здесь?

Никто не отозвался. Секунд через тридцать Сергей закричал:

— Юля, это я, папа! Ты здесь?

За дверьми послышался какой-то шорох, и сквозь дверную щель Сергей услышал сопение и как бы придавленное детское всхлипывание. Сергей почему-то совершенно растерялся. «Как открыть эту проклятую дверь, Господи?!» Он стал бегать вокруг клети, стараясь найти лом или что-нибудь подобное, чтобы выломать замок.

— Милай, ты чего ищешь-то? — услышал Сергей скрипучий старушечий голос. Это была та самая бабка, которую он встретил ранее.

— Бабушка, там заперта моя дочка. Как мне открыть этот замок?

— Батюшки, да кто ж ее туда запер-то?! — всплеснула руками старушка.

— Ребров ваш.

— Ах он, алкоголик чертов. Так ключ-то вон, за косяком.

Старушка подошла к дверям и уверенно протянула руку. Действительно, там, спрятанный от прямого взгляда, висел большой черный ключ. Сергей выхватил ключ из рук старушки и стал открывать замок, но замок почему-то не открывался.

— Дай-ка я, — сказала старушка.

Сергей отдал ей ключ и сел на крыльцо. «Господи, что со мной творится?» — думал Сергей. Старушка не торопясь вставила ключ в замочную скважину и повернула его, замок скрипнул и открылся. Она распахнула дверь. На пороге стояла Юля. Глаза ее были завязаны, руки связаны за спиной, а рот заклеен лейкопластырем. Сергей вскочил, бережно взял ребенка на руки и прижал к груди. Он ничего не говорил. Юля заплакала. Сергей спустился с крыльца, поставил ее на землю, развязал глаза, руки и оторвал лейкопластырь.

— Ну вот, все в порядке. Бабушка, у вас есть куры?

— Есть, куры есть, и петух есть. Такой красавец, хвост черный, сам зеленый, весь переливается. И поросята есть, — поразительным, спокойным голосом, как бы рассказывая сказку, отвечала бабушка, украдкой вытирая слезы, катившиеся по морщинистым щекам.

— Юля, пойдем смотреть поросят? — спросил Сергей.

— Пойдем, — сказала Юля и разревелась вовсю.

Когда наступил вечер и солнце зашло за верхушки елей, росших сплошной стеной прямо за огородами, Сергей надел на Юлю фуфайку хозяйки, на голову ей повязал шерстяной платок, и они пошли на берег речки жечь костер.

Дрова весело трещали. Сергей сидел у костра, глядя на огонь, а Юля бегала по берегу, собирала белые, отмытые водой палочки и бросала их в огонь.

— Эй… ты того, извини. Он меня заставил, — прервал размышления Сергея хриплый, низкий голос.