Антикоперник

Возникает опасение: а не явились ли они, чтобы завоевать и колонизировать? Иначе зачем им ковчег, содержащий весь их вид? Или это какая-то непонятная чужая шутка? Наверное, так и есть. Кто знает, что сходит за шутку у лебедян? И как много этих «всех»? Или имелось ли в виду, что весь цвет их цивилизации прибыл к нам, чтобы вступить в первый контакт? Но вызывающим наибольшее опасение вопросом был вот какой: зачем вообще потребовалось прилетать? Прилетать в этот технологически отсталый тупик в западной спирали галактики. Зачем им это заурядное место?

Человечество сказало: мы счастливы приветствовать вас, но мы, естественно, в то же время и немного напуганы.

Многоклеточная жизнь. Частичноклеточная жизнь. Вот это удар! Удар! Как сердца разрыв! Придите к нам...

Что?

Придите к нам... Придите, придите к нам...

В самом деле? Вы приглашаете нас к себе?

Придите, придите, придите к нам...

Не заметить чужой корабль было невозможно: огромная махина с рыхлыми, а может быть – фрактальными – очертаниями, общей формой напоминающая четыре сплюснутых сферы, соединенных вместе. Она вошла в облако Оорта и затормозила так зрелищно, что приковала к себе внимание каждого датчика и каждого следящего алгоритма на Земле.

...придите к нам, мы будем ждать. Мы видели все ваши телепередачи и облачные изображения, данные низвергаются, низвергаются и низвергаются, а потому будьте уверены, мы не навредим вам. Мы? Навредим вам? Ладно врать-то.

Английский был выбран, согласились эксперты, только из-за его исторически обусловленного преобладания в ранней телевизионной и интернет-культуре. Они, вероятно, перехватили наши передачи и явились, чтобы разобраться на месте. Это удивительное явление: «как если бы» – цитируя Еву Цветаеву, – «европейцы каким-то образом узнали о песчаных блохах, обитающих на в Австралии, и отправили кругосветную экспедицию, чтобы встретиться с ними». С чего бы? Перед ними открыт весь космос! Какой, даже самый отдаленный интерес может представлять маленькая бело-голубая планета у незначительной звезды в меньшем зубце западной спирали галактики Млечный Путь? Но они здесь, и значит, тому есть причина. Может быть, они энтомологи. Может быть, они наткнулись на нас случайно. Может быть, они души не чают в заурядных формах жизни.

Почему они нас посетили? Почему нас? Нас – непримечательную, примитивную по галактическим стандартам цивилизацию – уж конечно, мы такие и есть! Мы ведь даже не обладаем технологией перемещения быстрее света!

Мы долго спорили, следует ли нам являться к вам.  

И далее, невзирая на расспросы, чужие упорно избегали говорить о своих мотивах. Точно так же они были невнятны относительно природы этого «мы» и того, как именно велись эти «споры». «Коммунисты они или фашисты» – вопрошала Лидия Чо – «Демократы или анархисты? Согласно какой логике устроены их общества? Мы просто не знаем.»

Действительно ли проблема контакта с таким незначительным, технологически отсталым видом, как homo sapiens требовала длительных дебатов? Идти иль не идти – какой вопрос?

Естественно, многие подозревали ловушку. Многие считали, что «Лейбниц» никогда не вернется.

Почему они не подошли поближе? Почему они, обладая столь совершенными технологиями, торчат в облаке Оорта, вместо того, чтобы ускорить встречу? Мы пытались их пригласить. «У нас есть исследовательские базы на Марсе и на нашей собственной Луне, а также различные обитаемые объекты в космосе, в основном на околоземной орбите. Но если вы боитесь напугать нас, или вселить в нас чрезмерное благоговение, или даже навредить нам, вы могли бы опуститься до орбиты, скажем, Юпитера, и тогда между нами и вами по-прежнему будут простираться многие миллиарды километров пустого космического пространства, гарантирующего надежный карантин. И тогда «Лейбниц», запущенный и заправленный топливом, достиг бы вас за несколько недель, а не за год».

Нет ответа.

Человечество сказало: поймите же, мы хотим встретиться поскорее! Возможно, течение времени ничего не значит для вас, но для нас оно утекает стремительно. Возможно, ваша жизнь исчисляется тысячелетиями, но наша длится всего лишь несколько жалких десятилетий.

Наша продолжительность жизни не является проблемой. Муравей и двоичность, двоичность во всем. Безумная расточительность границ. О, мерцания!

Тогда почему вы не подойдете ближе?

Ближе? Так уже чересчур близко!