Антиквар

— Что за игры? — таращась исподлобья, бросил пленный.

Особого страха Смолин в нём не усмотрел, и это было хорошо, поскольку облегчало задачу и экономило время…

Кот Учёный, перехватив взгляд Смолина, задушевно сказал:

— Мы, юноша — квартет странствующих педофилов. Ну вот, есть такая мелкая страстишка… Ехали мы мимо, высмотрели подходящего мальчишечку, да и дали волю тёмным инстинктам…

— Коллега путает, — вмешался Фельдмаршал. — Мы, скорее, кружок кройки и шитья абажуров из человеческой кожи. Смотрим, матерьял подходящий…

— Пугает, стервец, — доверительно сообщил Шварц. — Мы, в натуре, педофилы, и не более того. Видим, мальчишечка скучает, как тут его не подснять…

Они перекидывались репликами лениво и совершенно естественно, отпуская замечания касательно причёски пленника и его субтильного сложения, похохатывали и болтали так, словно Миши и вовсе не существовало. Проделывалось всё это, ясен пень, дабы привести клиента в должное моральное состояние, дать понять, что он тут вроде мебели без всяких прав человека и собственного мнения…

Какое-то время Смолин не мешал им развлекаться, но потом решил, что увертюра получилась достаточно долгая. Вылез, поменялся местами со Шварцем — зорко следя, чтобы пленник, оставшийся на миг перед распахнутой дверцей, не выпрыгнул. Сел рядом, закурил. Ухмыльнулся, когда прозвучало достаточно строптиво:

— Что вам от меня нужно?

— Резонный вопрос, — сказал Смолин серьёзно. — Мы, Миша, хотим одного — восстановить справедливость. Вернуть ворованное. То есть то, что ты у меня украл. Самым наглым образом. Чёрт вас знает, нынешнюю молодёжь, как вы на такие вещи смотрите… а мне вот, человеку старшего поколения, категорически не по нутру, когда у меня что-то крадут…

— Я у вас ничего не крал! — как и следовало ожидать, последовала возмущённая реплика.

— Это ты так думаешь, чадушко, — сказал Смолин. — А на самом-то деле всё обстоит как раз наоборот. Меня ты не обкрадывал — но украл моё. Непонятно? Помнишь, когда вы пару-тройку дней назад были в квартире Дашиного дедушки? Ты, она и ещё парочка каких-то декадентов.

— Мы?!

— А вот это уже звучит чертовски ненатурально, — сказал Смолин. — Отдаёт дурной театральностью. Ну, понятно, опыта в таких делах у тебя нет… Настолько растяпистое поколение, что блевать тянет… Значит, на хатке вы не были? Никаких наград в карманах не уносили? Ну а как же ты, в таком случае, объяснишь вот эту бумаженцию?

Он кивнул Шварцу, чтобы тот включил верхний свет, и жестом заправского фокусника развернул перед собеседником ксерокопию квитанции из «Фрегата». Сказал вкрадчиво:

— И что получится, если сравнить здешние паспортные данные и подпись с твоими? Челюстёнка отвисла, юноша? Или будем лепить вовсе уж фантастическую версию: будто кто-то, чертовски на тебя похожий и умеющий подделывать твою подпись, по липовому паспорту на твоё имя, чьи данные совпадают с данными твоей паспортины, пошёл во «Фрегат» и сдал награды? А тебя, конечно, подставили? Самое модное словечко в детективах, что киношных, что печатных. По всем стандартам Голливуда тебе сейчас нужно заорать благим матом: «Меня подставили, меня подставили!» Будешь орать? Или ты умнее? При том что хозяин «Фрегата», сразу предупреждаю, опознает тебя моментально… Так подставили тебя или нет? И это всё же ты во «Фрегате» был, собственной персоной?

Он сделал хорошо рассчитанную паузу, присмотрелся. Студент производил впечатление человека, ошарашенного из-за угла пыльным мешком по темечку. Пребывал в совершеннейшей растерянности: ну конечно, он и думать не мог, что дело грязное, что его могут взять за шкирку недоброжелательно настроенные люди, к чему ж было готовить убедительные отговорки и просчитывать линию защиты?