Антикварная история

– На самом деле его убили и уничтожили следы преступления. Убийца тоже исчез, поэтому никто не догадался о том, что произошло. Дело было на фронте, там проводить тщательное расследование было некому. Ну и…

– Как вам удалось это выяснить?

– Совершенно случайно. Я работаю в антикварном салоне.

Вера подняла брови.

– Понимаю, звучит странно, но так уж вышло, что к нам попали две вещи, которые принадлежали семье Соболевых. Кулон Анны и наградная сабля Николая. Оказалось, что более ста лет они находились в семье… убийцы полковника Соболева.

– Подождите… В письме Анны есть намек на то, что убийца был в нее влюблен. Так это и есть истинная причина преступления?

– Я поняла это только сегодня. Я знаю очень многое о той страшной истории, но так и не смогла выяснить, из-за чего все произошло. То ли ссора, то ли просто классовая ненависть. Но все оказалось иначе. Неестественная, дикая страсть к женщине, которая никогда не стала бы принадлежать тому, кто ради нее убил любимого ею человека. Она предпочла умереть.

– А Сергей? Он ведь так и не получил письмо матери.

– И не узнал, что его отец никогда не был изменником. Сто лет семья жила под гнетом страшного обвинения. Были сломаны судьбы очень многих.

– Вы сказали, что близкий вам человек – потомок Анны.

– Его зовут Вадим Гильберт.

– Не Соболев?

– Анна сменила фамилию. Пыталась защитить сына.

– Понимаю. Жуткая история. Оказывается, любовь может стать страшным оружием. Не знаю даже, можем ли мы называть любовью то, что испытывал этот человек.

– Мы даже человеком назвать его не можем.

– Не хотите произнести его фамилию?

– Я услышу ее от вас, когда вы найдете документы.

Вера прищурилась.

– Да вы, оказывается, та еще хитрюга. Меня зацепила эта история, вы угадали. Сильная мотивация для новых поисков. Хорошо. Ждите моего звонка.

Вера позвонила даже раньше, чем рассчитывала Маша.

– Следователя, который вел дело Анны Гильберт, звали Петр Стах. Он подписал протокол, он принял решение. Это и есть имя убийцы?

– Да.

– Круг замкнулся? Не осталось белых пятен?

– Ни одного.

– А у этого Стаха есть потомки?

– Последний из них обвиняется в убийстве своего деда.

Вера присвистнула.

– Яблоко от яблоньки недалеко укатилось! Ну что ж, Мария. Теперь, когда все точки расставлены, жизнь начнется заново. Передайте привет вашему Вадиму. Скажите ему, что на него надеются.

– Кто?

– Как кто? Николай и Анна Соболевы.

Маша улыбнулась в телефон.

– Он знает.

Она вышла из университета и, повернув направо, вышла на Невский. Город ждал Нового года и уже веселился вовсю. Маша задумчиво брела мимо палаток с игрушками, продавцов каких-то нелепых масок, людей, окруживших уличных музыкантов.

Выходит, Вадим был прав. Стах не бросил свою добычу. Он нашел Анну и предложил ей выбор. Быть с ним или умереть. Только умереть быстро Стах ей не позволил. Он долгие годы пытал ее медленным умиранием. Ждал, что она сломается? Приползет?

Неужели это тоже называется любовью?

Дома

Вадим готовился прилететь в самый настоящий предновогодний снегопад, но оказалось¸ что в Питере третий день льют дожди. Пока самолет неторопливо ехал по летному полю, пассажиры гадали, подкатят их к рукаву или придется спускаться по трапу и бежать к автобусу.

Разумеется, подъехал трап, и люди гуськом потянулись к выходу. Когда перед Вадимом осталась лишь одна широченная спина, дождь наддал так, что спина замешкалась, не решаясь высунуться из теплого салона, но сзади уже напирали страждущие, и мужик шагнул-таки под ливень, пробурчав под нос:

– Я люблю возвращаться, заранее зная погоду, потому что привык быть обманутым ею за час.

«Откуда я знаю эти стихи?» – подумал Вадим, втянул непокрытую голову в плечи, как будто это могло спасти, и поскакал к автобусу.

Багажа у него не было, поэтому после паспортного контроля он решительно зашагал на стоянку такси. Не подведите, ребята, иначе превращусь в ходячую лужу!

Таксист, обрадованный, что не нужно выбегать и засовывать чемоданы пассажира в багажник, весело вырулил с пулковской стоянки и, включив погромче радио, погнал в город.

Под болтовню ведущего Вадим задремал и проснулся, когда они подъезжали к Ломоносовскому мосту. По стеклам машины стекали толстые струи воды, а радио пело низким голосом Розенбаума.

Я люблю возвращаться в свой город прокуренным
                                                                              гостем,
Сесть в такси на стоянке, которой уютнее нет,
И чуть-чуть тормознуться на улице Зодчего Росси
В ожидании блеска мелькнувших вдали эполет.

Так вот откуда эти строки про обманчивую погоду! Как же он забыл!

Вадим глянул в окно. Такси как раз огибало скверик на площади Ломоносова. Справа, за спиной Александринского театра, сквозь пелену дождя он внезапно увидел, как по улице Росси ему навстречу медленно едут всадники. Мундиры, высокие воротнички с позументами, эполеты, аксельбанты, белые перчатки…

И на миг, один только миг ему показалось, что он различает лицо полковника Соболева.